Мастер бесконечного времени. Неостановимый авангардист Ерванд Кочар
18 мая Армения вместе со всем миром погрузилась в акцию «Ночь музеев». В числе 118 учреждений культуры страны в ней участвовал дом-музей Ерванда Кочара. Истинная величина гения художника и скульптора, как любого настоящего авангардиста, становится ощутима только спустя годы.
Музей армянского мастера, участника художественной жизни Парижа 1920-30-х годов, изобретателя направления «пространственная живопись» и автора настоящего символа Еревана — статуи Давида Сасунского, расположился на первом этаже жилого дома рядом с Каскадом. Здесь экспонируются произведения Тифлисского, Парижского и Ереванского периодов — живопись, графика, скульптурные произведения, оттиски, планшеты монументальных памятников и макетов.
Мы решили рассказать о жизни и творчестве Кочара в технике коллажа. Он состоит из биографической справки, искусствоведческого текста, высказываний самого художника, эссе Тельмана Зурабяна «Ерванд Кочар» и статьи Рубена Ангаладяна «Поклон одержимости».
Также мы спросили у куратора и дизайнера выставок Ашота Марабяна про прошлые и будущие проекты и подробно поговорили с директором музея Ерванда Кочара и внучкой художника Карине Кочар о судьбе главного армянского авангардиста.
Как и когда появился музей?
Карине: В этом помещении Ерванд Кочар жил и работал с середины 1940-х до 1959 года. Наверху была спальня, внизу — мастерская. Тут были созданы многие шедевры ереванского периода. В 60-х ему выдали квартиру, и он съехал. В 1984 году государство выделило еще два зала и открылся музей.
В основе коллекции были работы ереванского периода?
Карине: В основном, да. Самые ценные картины он сам привез из Парижа, потом еще 2–3 работы привезли знакомые. Тогда он не думал, что возвращается в СССР навсегда.
Какое место на культурном ландшафте Еревана занимает музей Ерванда Кочара?
Ашот: Надо исходить из личности самого Кочара. Человеку, который впервые видит его картины, кажется, что это очень просто. Он замечает простые формы, но всего на долю миллисекунды. Дальше запутывается и перестает понимать, что происходит. Иногда кажется, что работы не мог создать один автор. Это говорит о масштабе Кочара.
Человек, его судьба, добро и зло — вот что занимало главное место в творчестве Кочара. Он был далек от увлечений формой ради формы. Он познавал форму, чтобы лучше выразить реальное состояние человека или предмета, их суть.
Тельман Зурабян
Наш музей – очаг, где люди могут познакомиться с творчеством художника, скульптора, артиста, творца, который гениально мог перемещаться во времени. Здесь посетители соприкоснутся с самим понятием времени и с возможностью путешествовать в нем. Я могу назвать наш музей машиной времени.
Моя надежда – время.
Ерванд Кочар
В авангарде всегда создается искусство будущего, так что авангард — это путешествие во времени. Расскажите про самые яркие и интересные проекты, которые вы создали.
Ашот: Наш музей выбрал путь концептуальных выставок, основанных на работах Ерванда Кочара.
Первая выставка выглядела так: мы отключили свет во всем музее и наполнили пространство дымом. Зрители фонариками светили на картины и разглядывали их. Каждый сам для себя организовывал личную встречу с художником.
В сентября 2021 года у нас прошла инсталляция «Пшеничное поле», посвященная армянскому эпосу «Давид Сасунский» (прим. ред. — средневековый армянский эпос, рассказывающий о борьбе богатырей из Сасуна против арабских захватчиков). Исследователи пришли к выводу, что это не только литературное произведение, но и исторический научный труд, из которого можно узнать, к примеру, какое было созвездие на небе 6 тысяч лет назад.
Графические иллюстрации к эпосу выполнены Кочаром в виде каменных барельефов. Он выбрал этот материал, как символ того единственного, что может остаться навсегда во времени.
А в конце эпоса возникает образ пшеничного поля. Вы видели, как расположен меч у Давида? Он будто косит пшеницу. Исходя из этого образа, мы разместили в зале графики 18 квадратных метров настоящего пшеничного поля.
В последнем фрагменте эпоса один из героев уходит жить внутрь скалы. Его спрашивают: «Когда отсюда выйдешь, Мгер?»
Мгер отвечает:
«Коли встану, выйду на свет –
Не удержит меня земля!
Пока этот мир полон зла,
Пока будет лжива земля,
На свете мне — не жить.
Когда разрушится мир и воздвигнется вновь,
Когда будет пшеница как лесной орех,
Как шиповника ягода будет ячмень,
Тогда придет мой день –
Отсюда я выйду в тот день!»
Выставка была основана на колосе и пшеничном поле — символах вечности. В мирное время поле дает жизнь, а во время войны становится полем боя. Вместо скалы у нас находился куб высотой 2,5 метра, на который проецировались работы и из которого постепенно появлялись герои. В виде проекции сверху спускались слова, символизируя то, что этот эпос в буквальном смысле возник ниоткуда, снизошел с небес.
Еще в 2021 году у нас прошла выставка, которая потом отправилась в Париж при помощи Армянского всеобщего благотворительного союза (прим. ред. — международная некоммерческая благотворительная организация армянской диаспоры, основанная в 1906 году и действующая более чем в 30 странах мира). Она включала в себя три инсталляции, основанные на графических работах Ерванда Кочара, созданных в технике давления. Задача выставки — понять, как простая линия переходит в форму, которая становится персонажем, потом движением, и в конце — пространством.
Какие проекты сейчас в разработке?
Ашот: 18 мая у нас откроется инсталляция, в основе которой картина «Человек-город» (1933). Здесь зафиксирована метаморфоза — его переход в новое металлическое состояние. Это о том, как урбанизация влияет на человека.
Главная миссия нашего музея – вернуть миру Ерванда Кочара: его имя и его место в мировом искусстве. Перефразируя слова художника, скажу: наша надежда — время.
Ерванд Кочар родился в 1899 году в Тифлисе. Во время обучения в Нерсисянской семинарии талант будущего художника замечает учитель рисования, и по его рекомендации Кочар поступает в художественную школу при Кавказском обществе поощрения художеств Оскара Шмерлинга.
Учебные заведения противостояли свободе самовыражения учеников, что подарило художнику профессиональные навыки классического рисунка с одной стороны и тягу ко всему новому и экспериментальному с другой. В 1918 году Кочар едет в Москву и поступает в Свободные художественные мастерские (будущий ВХУТЕМАС) к П. Кончаловскому. В те же годы участвует в своей первой выставке.
Когда происходит становление Кочара как серьезного мастера?
Карине: Он упоминал в воспоминаниях, что его никогда не считали начинающим художником. С самого раннего периода считали состоявшимся мастером и большим интеллектуалом. Скорее всего, это слова Петра Кончаловского, у которого он учился один год в Москве.
Если посмотреть на его первую работу маслом, созданную в 12, уже все видно. Во всяком случае, его первый профессор по живописи, известный армянский импрессионист Егише Татевосян, увидев первую работу Кочара, воскликнул, что родился гений. Рассказывают, что он носился по коридорам школы, держа в руках картину и повторяя эти слова.
Что сформировало Ерванда Кочара? Из чего он состоял, когда превращался в большого художника?
Карине: Он окончил Нерсисянскую академию — школу с очень высоким уровнем образования, где обучались будущие видные армянские политические деятели, писатели и певцы. Но и сам Кочар был очень интересующимся человеком.
По воспоминаниям его друга, грузино-армянского художника Иосифа Кароляна, Кочар постоянно призывал всех дискутировать на художественные и философские темы. Уже в 17 лет он очень любил спорить и всегда побеждал.
Философ, аналитик, вечно действующий вулкан, – в нем крылся демонический интеллект, беспрерывно вспыхивающий, светящийся, готовый в любую минуту, подобно лаве, обрушить на собеседника каскад аргументов. Он использует весь богатый арсенал своей иронии, весь свой комический дар, свою сокрушительную логику…
Тельман Зурабян
Его вдохновляли художники эпохи Ренессанса. Рассказывали, что в кармане пиджака всегда была фотография автопортрета Леонардо.
Повлиял ли на него советский авангард 10-х годов?
Карине: Думаю, да. Тифлис тогда был авангардной столицей Кавказа. Там он познакомился со многими художниками. В 1819 году Кочар участвовал в выставке Осеннего салона, где представили 37 его картин. Это было очень похоже на персональную выставку. Там был весь цвет грузинской художественной элиты. Он общался с Давидом Какабадзе, на которого потом оказал большое влияние и ввел в серьезные художественные круги Парижа.
Нет, он был неповторим. Горел, выдвигал декларации, выступал против устоявшихся художественных принципов, увлекал молодежь идеями нового искусства. Конечно, ему было тесно в Тифлисе.
Тельман Зурабян
В то время в Советском Союзе активно развивалось и строилось авангардное искусство. Почему Кочар решил уехать в Европу?
Карине: Безусловно здесь формировалось авангардное искусство. Но Кочар, проживший год в Москве и познакомившийся с коллекциями Щукина и Морозова, хотел своими глазами увидеть работы этих мастеров, пожить европейской жизнью. Он не хотел довольствоваться тем, что есть. Желал расширять свой кругозор, чтобы понять, где должен состояться.
Мне показалось, что он никогда не замыкался на своем художественном мире, а наоборот хотел со всеми знакомиться, все смотреть, узнавать, изучать.
Карине: В одном письме он писал, что хочет как апостол Фома «вложить персты в язвы и вложить руку мою в ребра Его», то есть увидеть все своими глазами. А на вопрос о возвращении он всегда отвечал, что ему надо побывать в Берлине или Флоренции, а потом сразу домой. Потом писал, что сейчас пройдет выставка или выйдет статья, и он вернется. Все время он хотел дойти до какой-то точки и потом домой. Это затянулось на 13 лет.
Дорогая моя сестра, ты спрашиваешь, долго ли я еще пробуду в Париже? Так вот, этот каталог расскажет тебе, почему я так задержался. В скором времени доктор Аландие прочтет лекцию в Сорбоннском университете о моем новом искусстве. Это революция в истории живописи.
Из письма Ерванда Кочара
В 1921 году художник уезжает в Константинополь, в 1922–1923 годах живет в Венеции и преподает рисование в школе при армянском монастыре Святого Лазаря. Настоящие авангардные открытия Кочара случаются в Париже, куда он переезжает в августе 1923 года. Художник создает направление «Peinture dans l’espace» («Живопись в пространстве»), выдвинувшее его в ряды мастеров, сформировавших облик европейского авангарда.
В русле этой концепции он занимается синтезом живописи и скульптуры, создавая уникальные междисциплинарные объекты. На металлических пластинках автор создавал картины, затем помещал металлическую скульптуру на двигатель, на котором она медленно крутилась, демонстрируя со всех сторон картины.
В художественное произведение вводились новые переменные — пространство и время, то есть движение. Иначе говоря, Кочар, добавив к полотну третье (объем) и четвертое измерения (время), создал первые образцы движущейся 3D-графики.
В работах парижского периода проявляются его символистские пристрастия — в укрупненно-монументальных по форме, приглушенно-таинственных по тону фигурных композициях и натюрмортах, выражающих «вечные темы» человеческого бытия.
С другой стороны, в нем проявляется интерес к сюрреалистической традиции – сочетания парадоксальных образов посредством ассоциативных связей в пространстве сновидческой реальности. Но поиск самого объекта проходит без привлечения методов неконтролируемого автоматизма — в поле объективной реальности.
В 1923 году он погружается в Парижскую художественную жизнь. Он был общительным человеком?
Он приехал в город, который с детства казался ему воплощением искусства: здесь рождались художественные идеи и направления и разлетались мгновенно по миру, как шарики ртути; художники, писатели, законодатели искусства здесь оглашали и низвергали принципы и декларации. О, здесь он высказал бы все накопившееся в душе, уяснив для себя, что по-настоящему близко ему, что чуждо. Окунуться, углубиться в бесконечные дали искусства!
Тельман Зурабян
Карине: Думаю, да. Замкнутым точно не был. Он был большим интеллектуалом и любое сборище превращал очень интересную дискуссию. Его речь всегда была насыщена цитатами из мифов или басен. Кочар — человек с большим кругозором и энциклопедическими знаниями.
В Париже Кочар не упускает возможности представить свои работы ценителям искусства, участвуя в салоне Независимых, Осеннем Салоне и выставке Ученого общества. Он выставляется рядом с Пабло Пикассо и Жоржем Браком, Жаном Арпом и Константином Бранкузи, Фернаном Леже и Василием Кандинским.
Первая индивидуальная выставка «Живописи в пространстве» проходит в 1928 году в парижской галерее Ван Лера. Работы оценивают влиятельные критики и коллекционеры, в числе которых Вальдемар Жорж и Поль Розенберг. Имя Ерванда Кочара всё чаще появляется на страницах авторитетных изданий. Европейская художественная мысль того времени называет мастера «одним из тех, которые в течение нескольких лет перевернули мир и полностью видоизменили представления о современном искусстве…».
По своих художественным предпочтениям он был близок к символизму, потом к сюрреализму, но никогда не относил себя к какому-то одному течению.
Ерванд Кочар уловил саму логику развития эстетики и формотворчества сюрреализма. Он поймал и стилистический синтез, который отражал мировоззрение современника. И в этом смысле он пошел дальше коллег-живописцев.
Рубен Ангаладян
Карине: Он говорил, что, если художник хочет сказать слово в мировом искусстве, должен себя попробовать во всех -измах. В разное время Кочар создавал работы, близкие импрессионизму, кубизму, сюрреализму, но в конце у него оформилось свое мышление и видение. Но от всего, чем он интересовался осталась глубинная составляющая.
Его восприятие было острым, всеобъемлющим — по детали он воссоздавал целое, за человеком видел его эпоху, за произведением искусства — вкусы и каноны времени: он умел сопоставить все это с сегодняшним, выделить непреходящее, вечное.
Тельман Зурабян
Главным в его работах всегда оставался призыв к человечеству сохранять духовное внутри. По его мысли, если мы будем много себя отдавать технике или науке, то быстро превратимся в роботов, и перестанем быть божественными созданиями, которыми должны быть люди.
Основные открытия Ерванда Кочара по Алексану Шахатуни и Карине Кочар:
1. Трансцендентальный реализм. Реалистичная визуализация трансцендентных, метафизических и абстрактных понятий, потому что главной целью живописи теперь должно стать выражение важнейших философских и теологических проблем. Поэтому в каждом произведении должны быть представлены не люди, а их души, чтобы выражать их внутренний мир, а не внешность.
2. Семантический кубизм. Каждое произведение должно иметь несколько смыслов, в том числе взаимоотрицающих, чтобы разгадывающая мысль зрителя постоянно находилась в движении, в диалоге. Это может быть достигнуто изображением в картине известных взаимосвязанных и новых разработанных символов. Созданный из них своего рода коллаж, однако, должен восприниматься как единое и завершенное произведение.
3. Димансионизм или Пространственная живопись. Каждое произведение должно состоять из ряда взаимосвязанных и взаимоперетекающих картин, чтобы глаз зрителя воспринимал изображенное в движении и трансформации. Это может быть достигнуто, если каждое произведение состоит из нескольких, расположенных в пространстве под разными углами друг относительно друга, листов, на поверхностях которых изображены различные картины. В этом случае, в зависимости от пространственного расположения произведения и зрителя, видимые ему изображения будут отличаться. Относительное расположение такой пространственной картины и зрителя может быть изменено путем вращения произведения при неподвижном зрителе или передвижением зрителя вокруг пространственной картины.
Из кого состоял парижский круг общения Кочара?
Карине: Мы сейчас ищем подтверждения, чтобы с уверенностью говорить о том, кто был с ним в близких отношениях. Но всегда можно взглянуть на тех, с кем он выставлялся. Они и составляли его круг.
Кочар дружил с очень известным арт-критиком Вальдемаром Жоржем, которых был автором каталогов его персональных выставок. Сохранились свидетельства о том, что он общался с фотографом-сюрреалистом Мен Реем. Близкие отношения сложились с Левоном Тутунджяном, который впоследствии стал известным французским сюрреалистом. По его словам, именно благодаря Кочару он вошел в артистические круги и познакомился с интеллектуалами художественной среды.
Они познакомились на фарфоровом заводе, где Кочар был ведущим специалистом, а Тутунджян помогал ему. Он говорит, что первый шаг в мастерской Кочара был для него потрясением всей жизни. Еще был Шарль Сирато, который организовал манифест «деминсионизма». Кочар общался с Леосом Розенбергом, галеристом и меценатом, который помогал ему правильно продавать работы и решать финансовые вопросы. У Розенберга был круг из 12 художников, которых он очень любил и ценил. Кочар был в их числе.
Есть имена, о которых мы можем уверенно сказать, а есть те, о которых догадываемся.
— Вы очень странный человек, месье Кочар, — говорил ему домохозяин мсье Доре. — Вот уже несколько месяцев не платите за квартиру, денег, значит, нет, денег нет, а вы поете…
— Да, да, — отвечал тот, не растерявшись. — Мы, армяне, такой народ. Особенно любим петь в двух случаях, когда радостно и когда грустно…Тельман Зурабян
Оставляя за плечами парижское признание, коллекцию работ и пять персональных выставок, в 1936 году Кочар возвращается в СССР. Советские критики, пером которых повелевали железные руки соцреализма, не только не приняли созданное мастером направление, а сделали все, чтобы общественность о нем даже не узнала. С европейскими идеями Кочар был не принят в Союз художников Грузии и уехал в Ереван. Его обвинили в формализме, что в те годы было синонимом «врага народа».
Почему в 1936 году Кочар решил вернуться? Это непреодолимое желание увидеть родину и родных или неосведомленность о том, что творится в сталинском Советском Союзе?
Карине: Точно мы не знаем, но скорее всего оба фактора сыграли роль.
Он 14 лет не видел родных. В армянских семьях принято, что заботу о семье берут на себя сыновья. Ерванд был единственным сыном, оставившим в Армении двух сестер и родителей. О семье заботилась одна из сестер, сохранившая письма, в которых Кочар все время оправдывался и обещал вернуться. Он чувствовал, что в долгу у нее.
В 1936 году дух войны уже витал по Европе. Парижские художники разъезжались, кто куда мог. Кочар вернулся в СССР. Его приглашали распространять авангардные идеи в среде грузино-армянской художественной молодежи.
Его кисть мужала, высокая техника становилась все совершенней, но за творческим рвением, за упоением парижской жизни таилась неослабеваемая тоска по Армении, Тифлису, отчему дому, по матери, сестрам.
Тельман Зурабян
Сам он всегда был небезразличен к судьбе Армении. Даже при взгляде на произведения французского периода, можно заметить, что персонажи и образы часто базируются на армянской культуре.
В те годы художники боялись даже громко разговаривать. В этой среде страха и непонимания он жил 20 лет.
Известный грузинский художник Ладо Гудиашвили рассказывал мне о первой встрече с Кочаром после его возвращения из Парижа: «Ждем, когда появится Кочар. Он появился, как венецианский дож, изысканный, в бархатном бордовом берете, в костюме особого, длинного покроя, с изящной тростью в руке, в монокле… В тогдашней среде парижской богемы трость и монокль были важными атрибутами, я ведь сам в начале двадцатых был там (к примеру, на фотографии Мэн Рэя мы видим Тристана Тцару в монокле. – Р.А.). Итак, я пригласил ребят. Пришли все самые близкие друзья – Саша Бажбеук, Джотто с неизменной Дианой, Иосиф Каралов. Мы обнялись. Кочар сказал: «Ребята, что-то вы не то делаете. Давайте сегодня вечером напишем манифест, а утром выступим с новым искусством». В мертвой тишине испуганный Джотто тихо выдохнул: «Ерванд! У нас здесь Берия…»
Рубен Ангаладян
Поскольку ему запрещено было работать в своем прежнем стиле, у него появляется новая цель. Все работы ереванского периода нацелены на возрождение национального духа, воспевание главных персонажей нашей литературы и ключевых героев армянской истории. Если всмотреться в скульптуры «Орел Звартноца» (1955) или «Вардан Мамиконян» (1975), можно увидеть непридуманные народные скрытые символы.
Советский период (не правда ли, звучит странно для представителя парижской школы?!) творчества Ерванда Кочара — это удивительная метаморфоза, маскарад и живая трагедия одновременно. Но больше всего — подлинная одержимость — быть, творить, не обманывать себя, хотя мир вокруг — несвободный — не Париж…
Рубен Ангаладян
В 1941 году по ложному доносу художник арестован НКВД.
Как Кочар попал в тюрьму?
Карине: Его арестовали сразу на следующий день после начала войны — 23 июня 1941 года. Следствие опиралось на несколько высказываний, которые он мог произнести в Союзе художников. Например, он однажды задался вопросом, почему рабочие у Муссолини ходят в нормальных туфлях, а в Советском Союзе — с дырками. Его обвиняли в том, что он выступает и уходит, а другие действуют на основе его высказываний. В Союзе Художников боялись садиться с ним рядом.
Но эта атмосфера никак не влияла на его дух и манеру выражаться — он всегда говорил то, о чем думает, не волнуясь о последствиях. Ему так и не предъявили обвинения, просто продержали два с половиной года в тюрьме. Кочар вышел оглохшим на одно ухо. Он вспоминал, что его заставляли показывать, в какой стороне Париж находится, он показывал направление и его избивали.
Он верил в торжество добра и тогда, когда его народ переживал самые трудные дни своей истории. Печаль и скорбь не вносили в его картины смятения. Боль не могла сломить стойкости духа.
Тельман Зурабян
Очень много деятелей искусства прошли через заключение. Как тюрьма повлияла на Кочара?
Карине: Нельзя говорить, что этот ад на него не повлиял. Конечно, повлиял. Но он сумел сохранить себя. Почти все работы в нашем музее созданы им после тюрьмы.
Жить без падения — это значит идти по линии наименьшего сопротивления.
Ерванд Кочар
Он говорил, что никакая политическая ситуация и никакие бомбы не должны влиять на состояние человека, его интерес к художественной жизни и искусству. Ничто не должно мешать человеку оставаться человеком. Все войны уходят, а художественная реальность остается. Всегда нужно искать просвет надежды. Вся наша семья до сих пор ориентируется на эти слова.
Кочару удается освободится из тюрьмы 23 августа 1943 года благодаря заступничеству друзей детства из Нерсисяновской семинарии — архитектора Каро Алабяна и члена правительства Анастаса Микояна.
В 1950–70-е годы художник решительно возвращается к авангардным поискам своей юности, развивая их в еще более нетрадиционном и дерзко-экспериментальном ключе. Печать несвободы, глубокое понимание самых смелых направлений в искусстве и обращение к армянской национальной культуре сливаются в единый неповторимый стиль мастера.
Кочар смог вернуться в мир искусства только с наступлением оттепели. Какое место он занял в художественной жизни Еревана 50-х?
Карине: Для круга молодых художников Кочар был, говоря высокопарно, светилом. От него узнавали имена европейских художников и особенности авангардных течений в искусстве. Он показывал парижские художественные журналы и каталоги выставок, которые привез с собой. Целая плеяда художников состоялась под его влиянием.
Сейчас мастер присоединится к беседе, вставит две-три фразы, и она вспыхнет с удвоенной силой. Он словно поворачивает невидимый руль — выводит спорщиков из дебрей и закоулков на столбовые дороги. Он искусно расставляет перед собеседниками капканы. Он словно определяет для себя, кто чего стоит, кто на что годен.
Тельман Зурабян
Недавно, посетители музея обратили мое внимание на то, что сразу у нескольких художников 60-х годов образы точь-в-точь напоминают персонажей картины Кочара «Семья. Поколения» 1925 года.
Для ереванского жителя Ерванд Кочар, в первую очередь, автор одного из символов города – монумента «Давид Сасунский». Почему именно ему поручили создать этот монумент?
Карине: Есть две причины. Первая — идея создания памятника появилась в 1939 года, когда отмечалось тысячелетие эпоса «Давид Сасунский». В том же году Кочар создал свои знаменитые иллюстрации к изданию эпоса. К проекту привлекли всех разных скульпторов, но все отказались из-за коротких сроков. Кочар согласился и за 18 дней создал гипсовую композицию, в которой был не только Давид, но и другие герои эпоса.
Я долго вынашивал его образ и ждал, когда смогу создать его. И вот мне как-то позвонили и предложили изваять скульптуру. Было это в 1939 году, когда решили отметить тысячелетие народного эпоса о Давиде Сасунском. Десять веков было в запасе, а мне предложили, когда до юбилея оставалось полтора месяца…
Ерванд Кочар
Во время тюремного заключения за скульптурой никто не следил. Она испортилась из-за зимы и дождей, а может ей помогли исчезнуть, мы не знаем. Остались только фотографии. В 1957 году к 40-му юбилею советизации Армении решили восстановить памятник Давиду Сасунскому. И вновь привлекли Кочара.
Вторая причина. Некоторые политические лидеры, в числе которых первый секретарь ЦК КП Армении Григорий Арутинов, очень высоко ценили искусство Кочара и старались ему помогать. Благодаря Фадею Саркисяну, директору Ереванского научно-исследовательского института математических машин имени Мергеляна и будущему президенту Национальной академии наук Армении, Кочару выделили пространство, где он создал скульптуру «Муза кибернетики» (1972).
Мэр Еревана поспособствовал созданию монумента Вардана Мамиконяна (1975). При помощи других ценителей таланта мастера открылся музей.
Многие считают, что Кочар стал признанным советским художником. Это не так, ему помогали только отдельные представители властей. Советская власть, конечно, виновна в том, что имя Кочара менее известно, чем, например, Пикассо.
Как была устроена жизнь Кочара в последние годы?
Карине: Двери его мастерской никогда не закрывались — он принимал у себя всех. Художник хвалил и поощрял каждого, у кого была хоть маленькая искра одаренности. Он был полностью лишен высокомерия по отношению к молодым.
К какой культуре принадлежит Кочар? К европейской или армянской?
Карине: Наверное, он находится где-то между. Кочар вобрал в себя весь европейский авангард, оставаясь истинно армянским художником. Можно войти в мировое искусство, оставаясь национальным художником. Но Кочар — общечеловеческая личность. Даже иллюстрации к армянскому эпосу включают в себя разные культурные традиции.
Художник не раз задумывался о взаимовлиянии искусств Запада и Востока, пытался синтезировать их художественные приемы.
Тельман Зурабян
Как вы думаете, считал ли себя Кочар реализовавшимся художником? Смог ли он сказать миру, все что хотел?
Карине: Не знаю. Он однажды сказал, что сделал в жизни две ошибки: первая — отъезд во Францию, вторая — возвращение в Армению. Вывод делаете сами.
В 1976 году мастеру присваивают звание Народного художника СССР. Ерванд Кочар умирает в 1979 году в Ереване. В 1999 году ЮНЕСКО отмечает столетие художника как одну из «выдающихся дат» в мировом искусстве.
Образ времени лейтмотивом проходит сквозь все творчество Ерванда Кочара, будто он всегда жил и в древней Армении, и в авангардном Париже, и в Советском Союзе, и в сегодняшнем Ереване. Его творчество только предстоит изучить высоколобым искусствоведам, его биографию описать въедливым историкам, его выставки организовать смелым кураторам. Искусство Кочара, как и весь авангард, — одно неостановимое движение, время которого было и есть впереди.
Читайте также:
- Он не мог жить без морской стихии. Баловень судьбы и гений живописи Иван Айвазовский
- Жизнь в душевной боли. Сюрреалист Аршил Горки: спрятанная армянская идентичность
