В Армении в последние годы все больше популяризаторов науки, в том числе тех, кто работает сразу в нескольких областях. Один из них — Николай Цой — микробиолог, который работал с опасными инфекциями, заведовал лабораторией в Казахстане и собирается продолжать свою научную деятельность здесь.

Пока он занимается экспериментальной археологией — провел эксперимент по выплавке бронзы, как это делали 3500 лет назад, а также организовывает мастер-классы по древней кухне и создает копии орудий каменного века.

Мы поговорили с ним об авторских лекциях, классификации инфекций, местных болячках, биологическом оружии, причинах проблем со здоровьем у релокантов, а также почему не стоит покупать на рынке сомнительное мясо и бесконтрольно пить антибиотики.

Как ты пришел к популяризации науки, чем занимался до эмиграции?

— Я врач из Хабаровска. Заканчивал Дальневосточный государственный медицинский университет. И потом первичку проходил по особо опасным природно-очаговым инфекциям в Иркутске. По основной специальности работал, в том числе, читал лекции по санпросвету — в основном, про особо опасные природно-очаговые инфекции. Все, что бактериальное в первой и второй группе патогенностей. Это чума, туляремия, холера, сибирская язва, бруцеллез.

А что подтолкнуло стать врачом? 

— Родители. Изначально они хотели, чтобы я пошел куда-то в техническую специальность. У меня предрасположенности к таким вещам не наблюдалось, но был интерес к химии и биологии. Я из корейской семьи и, как у нас это бывает обычно, родственники сели, посовещались и решили, что я хочу идти в медицину. Изначально должна была быть хирургия, потому что родня считала, что это самая перспективная вещь.

Потом я поломал спину. Мне теперь нельзя стоять долго, поэтому проводить операции уже не мог. После этого отучился в интернатуре на клиническую лабораторную диагностику, а позже переучился на врача-бактериолога. Это интересно еще потому, что нужно было иметь эпидемиологические навыки, тут уже практически детектив. Если происходит вспышка болезни — ее нужно выследить, локализовать и не допустить дальнейшего распространения. Нулевого пациента, честно скажу, я никогда не искал.

А сюда, в Армению, меня занесло мое хобби, можно сказать. С 2013-го года я увлекался реконструкцией древних технологий, познакомился с Ваней Семьяном, и он позвал меня сюда.

Николай в ходе эксперимента по выплавке бронзы на Кармир-Блуре. Фото Виталия Краусса

Изначально я уехал в Казахстан и почти год заведовал там микробиологической лабораторией — клинический отдел, санитарный отдел и клиническая паразитология.

Можешь подробнее рассказать о классификации болезней?

— Есть классификация всех патогенных биологических агентов, начиная от глистов, по группе патогенности. Сейчас я говорю про российскую классификацию, которая используется на постсоветском пространстве. Самый опасный возбудитель — чума, будет находиться в первой группе.

Кстати, чума — единственный бактериальный патогенный агент, который находится в первой группе. Все остальные — вторая и ниже. Ковид как раз во второй, но много вирусов — в первой. Если на бактерии мы нашли управу в виде сульфаниламидных антибиотиков, то вирусы мы сейчас лечим только симптоматически. Лечения, которое направлено на уничтожение вируса в организме, на данный момент просто нет. Есть только опосредованная иммунопрофилактика, как при бешенстве.

Существует устойчивый стереотип, что сейчас этих болезней нет, они уже исчезли, и никто не болеет чумой. Так ли это?

— Нет, конечно. Просто очень хорошо работает система предупреждений локализации природных очагов — мы дошли до такого развития человечества, что можем быстро обнаружить и среагировать на инфекцию. А все, что я сейчас назвал, это, в основном, природные очаги. И работают противочумный центр и центр по контролю заболеваемости.

На разных уровнях существует система, которая позволяет отслеживать инфекции — где-то на международном, где-то на локальном. У природного очага есть определенная цикличность. И раз в несколько лет происходит выброс патогена из его привычных рамок куда-то в окружающую среду. Мы хорошо умеем это мониторить.

Совместные учения Минздрава и Роспотребнадзора, отработка действий в случае поступления пациента с подозрением на особо опасную инфекцию

Сейчас ты читаешь популярные лекции. На какие темы и что тебя мотивирует?

— В идеале, конечно, я хочу еще найти какую-то лабораторию, устроиться туда и вернуться в микробиологию. Душа больше тяготеет к особо опасным. Или хотя бы как-то свою профессиональную деятельность с этим связать. В лаборатории я мог бы постоянно актуализировать информацию из ресурсов, которые недоступны человеку, которые не находятся в этой системе.

По поводу лекций… Это как раз то, что связывает меня с микробиологией. Если выбирать темы, то, естественно, это биооружие, потому что тема на слуху. Плюс, если где-то военный конфликт, всегда пытаются дезинформировать про применение биологического оружия. Почему это дезинформация? Потому что этот тип оружия — самый грязный. Сейчас так называют снаряд с радиацией, но самый неприятный — это именно биологическое оружие. Этот вид не одобряется вообще ни одной страной, хотя есть, которые допускают ядерное.

После Второй мировой не одобряется вообще никем. И если ты хочешь разозлить людей или поднять шумиху, то пропаганда начинает работать, что вот мы нашли у них, или есть у нас данные о том, что на вражеской территории находятся биолаборатории с боевыми комарами, гусями и чем угодно. 

На мастер-классе РАЭСК-2021

У очень многих релокантов есть такая штука, что в первый год все болеют и списывают это на какие-то специфические инфекции. Насколько это вообще соответствует действительности? 

— Во-первых, если мы берем такую целевую группу, как релоканты — это ребята, прибывающие так или иначе в сильном стрессе. Стресс вторично подавляет иммунитет. Если человека поставить на его родной территории в точно такие же условия, он все равно будет болеть. Так что о специфических болячках речи не идет. Если бы отсюда переехать на Дальний Восток, там, да, будет разница в течении болезни.

Из плюсов — здесь сухой воздух, который не предрасполагает к какой-то повышенной заболеваемости. Да, также есть места скопления людей, но они и так везде. Переохлаждение тоже вызывает вторичный иммунодефицит, но тут, в Передней Азии, надо очень сильно постараться, чтобы замерзнуть. Одеваться по погоде, и все. 

Что касается специфических болезней, то обычным людям не стоит из-за этого бояться. Здесь много скотоводов — значит, кроме бешенства из неприятного встречается бруцеллез, сибирская язва и ящур. Если будет вспышка последнего, то мы об этом узнаем — резонанс поднимается очень большой. Бруцеллез — довольно опасная болезнь, но если вы не работаете на животноводческих предприятиях, вам ничего не грозит. О сибирской язве здесь я не слышал. 

Не покупайте на рынке непонятные молочные продукты и не пейте парное молоко, если вы не уверены в его происхождении. Этого для профилактики бруцеллеза вполне достаточно. Прививку делают только группам риска, так как она плохо переносится, и «тяжелая» может привести к большому количеству осложнений. 

То есть здесь нужно соблюдать стандартные меры профилактики, и, хоть это звучит банально, пытаться как-то уменьшить стресс?

— Да. бывает, что стресс снизить не получается — не у всех сразу сложилось с работой, жилплощадью и так далее. В таких случаях есть витамины, биокатализаторы, иммуномодулирующие препараты.

Но это все, естественно, через врачей?

— Так как у меня медицинское высшее образование, я всегда говорю — идите к специалисту. Потому что все люди разные, кому-то помогло, кому-то хуже стало. Не надо заниматься самолечением. Все слышали про авитаминоз, однако гипервитаминоз от бесконтрольного приема тоже можно получить. 

И не пить антибиотики в качестве профилактики.

— Антибиотики — это вообще больная тема. Надо будет тоже сделать лекцию, потому что их бесконтрольное применение — это кошмар. Борются все страны, где есть деньги на развитие медицины. Антибиотики давят все, что ни попадя — не только то, чего не должно быть в организме, но и то, что ему необходимо.

Например, диарея на фоне приема антибиотиков — максимально частое и не самое страшное, что бывает. Бум таких побочных эффектов был во время коронавирусной пандемии. При заражении начинались так называемый цитокиновый шторм и общая воспалительная реакция, которые приводили к тому, что в ослабленный организм, даже если коронавирус уже вылечен, может сесть вторичная бактериальная инфекция. Было огромное количество легких и средних форм, люди лечились дома, особенно когда стационары переполнялись. И вот начался разгул применения антибиотиков. Кто-то сам себе назначал, какое-то время их выписывали всем подряд.

То есть антибиотикорезистентность — это, без шуток, одна из самых больших проблем современной медицины.

— Это одна из главных проблем в современной инфекционной патологии. Были статьи о том, что на современном этапе антибиотикорезистентные штаммы приносят вреда гораздо больше, чем особо опасные инфекции. Как я уже говорил, есть системы, которые не позволяют возбудителю «выпрыгнуть‎» из своего очага. Можно отследить, ввести карантин, вакцинироваться. А что мы можем против антибиотикорезистентных штаммов? Ни прививки, ничего — только пытаться лечить симптомы.

Откатывает ли это нас всех обратно в XIX век, когда люди начали жить огромными скоплениями и погибать от инфекций в большом количестве?

— Практически, но летальный исход обычно у пациентов в реанимационном отделении или в палате интенсивной терапии. Такие супербактерии могут вызывать осложнения. Не нужно забывать про экономический ущерб. Если раньше люди не знали, как это лечить, и просто умирали большими группами, то сейчас это вылечить можно, но тяжелее, чем если бы у человека был бы «‎дикий штамм‎», который не имеет резистентности.

Усложняется подбор антибиотикотерапии, дополнительные расходы идут на производство каких-то веществ, которые могут защитить. Уже который год происходит своеобразная гонка вооружений между микробами и людьми. И, да, экономический ущерб от них колоссальный.

Вот об этом и планирую рассказывать, потому что работы в медпросвете и санпросвете еще очень и очень много. А про древние технологии и питание людей — тема для отдельного разговора.

Фото: личный архив Николая Цоя

Читайте также:

• Археолог Иван Семьян о самых старых повозках в мире, бронзовом веке на Армянском нагорье и современных музеях

• «Это одна из самых-самых передовых профессий» — биоинформатик и популяризатор генетики Анна Иванова