Тар — музыкальный струнный щипковый инструмент, который распространен в Армении, Иране и других странах Южного Кавказа и Центральной Азии. Его основу изготавливают из тутового дерева, шейку — из орехового, а струны — из мембраны сердца коров.

На таре играл известный армянский ашуг — Саят-Нова. В современности же о нем знают немногие, и еще меньше тех, кому приходилось сталкиваться с этим древним артефактом в жизни — слышать, держать в руках и тем более исполнять на нем.

Микаел Восканян — новатор, который уже 15 лет выступает профессионально на сценах с необычным инструментом, причем как сольно, так и в оркестрах. Он является автором ряда музыкальных проектов, композитором и основателем нескольких музыкальных групп: Colors of Music Ethno Jazz band, Miqayel Voskanyan & Friends’ band (MVF), Miq`s Art Acoustic Band и Voices of Peace Project. На его счету выступления на крупных площадках по всему миру — в том числе, в ЮНЕСКО и Голливуде.

В беседе с нами Микаел рассказал о том, почему решил взяться за столь мало трендовое занятие, причинах потери интереса и влечения армян к древнему инструменту, гастролях, популяризации тара и его будущем.

Как произошло ваше знакомство с миром музыки?

— Мне кажется, с самого детства. С шести лет уже посещал кружки по вокалу. В семье никто не занимался музыкой профессионально, только дед моего дедушки играл также на таре, но его я не видел.

На занятиях в музыкальной школе нужно было выбрать инструмент, и я тогда остановился на кеманчи (прим. ред. — струнный смычковый музыкальный инструмент, часто можно услышать в ансамблях традиционной музыки Востока), потому что ранее не знал звучания тара. Но однажды на уроке за стеной я услышал случайно игру на нем и сразу же изменил свое решение. 

Какие особенности есть у тара?

— Это довольно гибкий инструмент. Он позволяет играть музыку любого жанра. Из особенностей — строение, техника исполнения, его положение в руках музыканта. Это единственный инструмент, который опирается на руку, а не в ногу или пол. И играют на нем той же рукой, на которую он опирается. Его звучание весьма особенное. 

На нашей прошлой встрече вы описали тар, как очень близкий к сердцу инструмент.

— Да, потому что его еще и прижимают к груди, к сердцу, когда играют.

В современности люди все больше обращаются к старому, традиционному — это касается и обычаев, и образа жизни. Но о таре знает лишь малая часть. С чем это связано, по вашему мнению?

— Думаю, проблема в недостатке информации. Нет хороших или плохих инструментов, есть более распространенные, применяемые, а есть те, на которых меньше играют. Нужно, чтобы молодые музыканты слышали тар. Как я когда-то уловил его звучание. 

Есть еще проблема закрытости наших музыкальных инструментов — играют только народную музыку, ничего не меняя. По этой причине музыка и инструменты не переживали эволюцию. А в нашей быстротечной жизни эти песни и их исполнение казались старомодными. Если применять правильную стратегию, то в один день этот музыкальный инструмент станет таким же узнаваемым. Например, как западные — гитара, пианино — мы их видим часто, слух привык к звучанию. 

Инструмент тар почему-то считается азербайджанским и иранским, в интернете нет информации, что он армянский. Почему?

— Это результат пассивности и пропаганды. Есть два вида тара — армянский и иранский. Я отмечаю армянский, потому что в период Советского Союза было принято называть тар кавказским, чтобы не обидеть соседей. У азербайджанцев есть проблема формирования своего этноса, культуры. Они берут то, что у них хорошо получается, и вкладываются в это дело, представляя его своим. Речь не только о таре, но и о традиционных блюдах, танцах и так далее. 

Иранцы кладут тар на ногу, мы — на руках играем. Отличается у нас также звучание: у иранского более металлическое, у армянского — деревянное. Техника игры тоже разная. В Азербайджане распространился армянский тар, так как раньше Баку был музыкальным центром. Соответственно, основные школы тара, кеманчи, дудука были там. Что появилось ранее, армянский или персидский тар — это другой вопрос, который нужно изучить, но с иранцами нет никаких проблем, каждый играет свою музыку. 

Я выбрал такую политику в отношении тара — развивать его, играть современную музыку, чтобы инструмент эволюционировал. И зафиксировать ее как армянскую.

Вас называют новатором.

— Думаю, понятно почему. Я пытался поменять технику исполнения и создавать новую музыку для тара, экспериментировал с техникой игры. Более 60-ти лет на таре играли либо в ашугском стиле, либо в национальном оркестровом. Были, конечно, те, кто играл соло, но я был первый, кто дал концерт в новом формате, где тар стал первым лицом, а не в составе — то есть все другие музыкальные инструменты подыгрывали ему.

Как получилось адаптировать тар под современное исполнение?

— Не зная традиций, сложно найти новое. Принимая те основы, которые вырабатывались веками, ты можешь идти за новым звучанием. Начинать нужно с основ и плюс слушать современную музыку, разные жанры. Потом все это комбинировать, экспериментировать. 

А как восприняли армяне новое звучание тара?

— Очень хорошо. Наоборот, думаю, была и есть такая потребность и на неосознанном уровне все ждали этого. Для слушателей это было и ново, и интересно, причем тоже самое могу сказать и про иностранную публику. Обе аудитории восприняли инструмент одинаково. 

А какие композиторы, музыканты вдохновляют вас?

— Это могут быть и композиторы-классики, и джазовые, особенно 70-80-х годов. Вообще изучал и следил также за исполнителями word music.

Сложно сказать, какой жанр нравится больше. На вкус и цвет товарищей нет, как говорится. Проблема вырасти до высокого. Я стараюсь не фиксироваться на одном, так как только разносторонность позволяет держать кругозор широким и смотреть на музыку и мир просторным спектром. 

Вы упомянули о концертах за границей. Где выступали?

— Отмечу важные сцены — это в ЮНЕСКО в Париже, где тар звучал соло в сопровождении симфонического оркестра Армении. В США мы играли тоже на важных сценах: Kennedy Centre, The Ford в Голливуде, Royce Hall, в различных клубах. Мы выступали также в ряде европейских стран, в Китае были. 

Отличие аудиторий в том, что слушатели там осознанно приходят на концерт, понимая музыка какого жанра и стиля будет звучать. Это подготовленный человек, он замечает каждый элемент. С армянской же существует проблема неполного понимания. 

Вы говорили про концерт в Китае и у меня возник такой вопрос. У армянской национальной и китайской музыки в какой-то степени есть схожесть в звучании. Вы сами замечали это?

— Смотрите, у древних этносов есть линия сходств — с той же иранской музыкой, индийской. Сходства в разном, в том числе в ладе — инструменты из одной семьи. Другие народы любят приглашать музыкантов извне и знакомиться с их исполнением. Мы же немного отстаем в последнее время, у нас более развита музыка массовая — то, что легче продать. 

У вас есть бэнды, расскажите о них.

— Да, MVF — мой первый бэнд, созданный в 2011-м году. Именно с ними я начал свои программы. Первый сольный концерт тара был реализован с моими друзьями, и так как он тогда удачно состоялся, мы решили продолжить играть вместе. Бэнд по сей день участвует в фестивалях.

У нас уже два альбома (прим. ред. — Nightology и Folk Fusion), третий — на подходе. Скоро появится альбом живой музыки, мы его записали на одном из концертов к 10-летию нашей группы, но, в связи с последними событиями, премьера все откладывалась. В MVF мы больше нацелены на создание новой музыки, авторской. 

А вы предпочитаете играть соло или в группе?

— Это сложный вопрос, потому что в любом случае предпочитаю исполнять музыку — неважно один или в группе. В последнее время даю больше сольных концертов, пытаюсь сформировать аудиторию тара.

В Европе люди привыкли, могут слушать один инструмент несколько часов, здесь пока армянам трудно, но понемногу собираются. В соло более интимная обстановка — музыкальный инструмент и зал — формируется своеобразная атмосфера.

Как создаете, сочиняете новую музыку на таре?

— Я очень люблю импровизировать, и, экспериментируя, находил то, что хотел. Бывает, в сознании мелодия сама приходит. 

Какое будущее у армянского тара?

— Если бы я не видел его будущего, вся моя деятельность напрасна. Сегодня уже есть определенный результат. Необходимо продолжать укреплять значение тара как армянского национального инструмента, как значимого элемента всемирной истории. 

Фото: архив Микаела Восканяна

Читайте также:

• Абрикосовое чудо. Дудук — символ армянской идентичности

• «Скоро скупим все, что есть в городе» — магазин виниловых пластинок DiG Store с большой секцией армянской музыки