Авторы материала: Олег Барсуков и Константин Игнатущенко
Все фото: пресс-служба фестиваля

В Ереване завершился XXII международный кинофестиваль «Золотой Абрикос», который в последние годы все увереннее подтверждает статус главного кинособытия региона, а, возможно, и самого значительного на постсоветском пространстве. Если фестиваль и раньше стабильно привлекал ключевые фигуры мирового авторского кино, то в этом году особенно заметным стало увеличение количества громких каннских премьер в программе.

Так, главный и, пожалуй, самый неожиданный гость прошлогоднего фестиваля, иранский режиссёр Джафар Панахи, вернулся в Ереван уже в статусе обладателя Золотой пальмовой ветви за фильм «Простая случайность». Именно эта картина открыла фестиваль, став кульминацией яркой и эмоциональной церемонии.

Присутствие Панахи подарило, возможно, самый запоминающийся момент вечера: он пригласил на сцену другого выдающегося иранского режиссёра — Амира Надери, чтобы вручить ему премию «Талер Параджанова» за вклад в мировой кинематограф. 

Каждый раз, приезжая в Армению, я увожу с собой лучшие воспоминания, но сегодня всё иначе — этот вечер станет самым запоминающимся. Когда я был студентом, у нашего университета был кинотеатр. Однажды я увидел, как один человек сам моет его окна, чтобы повесить афиши к своему фильму. Я стоял и смотрел полчаса. Именно тогда я понял: если ты снимаешь кино, ты должен быть внимателен к каждой мелочи — и делать всё сам. Он не просто снимает фильмы — он прокладывает путь. Сегодня я хочу отдать дань одному из величайших иранских режиссёров — мастеру Амиру Надери»

— Джафар Панахи

Их объятие на сцене стало не просто красивым жестом, а встречей спустя десятилетия: Надери эмигрировал в США в 1980‑х, после Исламской революции, когда независимое кино оказалось под давлением, а Панахи на протяжении многих лет находился под запретом на выезд из Ирана. 

Джафар Панахи и Амир Надери на церемонии открытия Золотого Абрикоса. Фото: пресс-служба фестиваля

Тема политических ограничений и репрессий получила продолжение и в самом фильме открытия. В центре сюжета – попытка осмыслить месть, прощение и справедливость на фоне противостояния карательной системе тоталитарного государства. Не предлагая простых ответов и не боясь прибегать к иронии и даже элементам абсурдистской комедии, Панахи вскрывает глубинное противоречие: насилие не может быть ответом на насилие, но в то же время иных путей достижения справедливости не просматривается.

С такой же неразрешимой дилеммой сталкивается и главный герой «Двух прокуроров»  Сергея Лозницы, еще одного участника Каннского фестиваля этого года. Его наивные попытки добиться справедливости в условиях сталинского террора закономерно заводят его в кафкианский лабиринт советской бюрократии. Лозница работает с историческим материалом не как с архивом, а как с живым инструментом осмысления настоящего.

Взгляд на современность сквозь тень еще не изжитых травм, в том числе коллективных, можно найти и в картине «Fiume o Morte», завоевавшего главный приз “Золотой абрикоса” в международной программе. Хорватский режиссер Игор Бежинович обращается к малоизвестному эпизоду оккупации хорватского города Риека итальянским поэтом и фашистом Габриэле Д’Аннунцио в 1920-х годах, изобретательно сочетая элементы хроники и современной реконструкции с участием непрофессиональных актеров. Анекдотичность ситуации и ироничный тон автора не мешают фильму стать точным и проницательным наблюдением за уязвимостью социума перед лицом эксцентричного волюнтаризма и диктатуры.

Впрочем, в случае «Fiume o Morte» речь идет не только о памяти и травме, но и о другой важнейшей теме киносмотра – войне. Это подчеркнул и арт-директор фестиваля Карен Аветисян,  отмечая главные мотивы, звучащие в отобранных фильмах:

Для нас не является самоцелью олицетворять повестку, но в какой-то мере это является неосознанной целью для самих режиссеров. Они так или иначе стараются держать руку на пульсе этого времени, поэтому возникает связь между авторами и кураторами через материал, который интересен и творцам, и отборщикам

Два других лауреата фестиваля обращаются к теме повседневности войны и ее тревожной нормализации через документальные истории. В украинском фильме “Song of Slow Burning Earth” (специальное упоминание жюри международного конкурса) режиссерка Ольга Журба собирает сложную мозаику сцен, отражающих новую реальность украинского общества после российского вторжения, сознательно избегая прямолинейного нарратива и приглашая зрителя к более рефлексивному просмотру.

Победитель регионального конкурса Put Your Soul on Your Hand and Walk – работа Сепиде Фарси, посвященная конфликту в Газе – воспринимается скорее как документ времени, чем как кинематографическое высказывание. Через прямой диалог с Фатимой, молодой девушкой-фотографом из Газы, фильм передает ужасающий эффект превращения войны в рутину: она рассказывает о разворачивающемся геноциде своего народа спокойно, с улыбкой на лице — и это спокойствие выглядит страшнее любых выразительных приемов.

Премьера фильма Сират в кинотеатре Москва. Фото: пресс-служба фестиваля

Помимо документальных высказываний о будничности войны, во внеконкурсных секциях фестиваля были представлены и фавориты Канн-2025, “Сират” Оливье Лакса (вызвавший наибольший зрительский ажиотаж наряду с “Простой случайностью”) и один из самых провокационных фильмов этого года – “Да” израильского режиссера Надава Лапида. Трудно представить себе две более разные картины: экзистенциальная притча о балансе эскапизма и экстаза странствующих по марокканской пустыне рейверов и китчевая сатира на конформизм израильского общества после событий 7 октября. Тем не менее, обе ленты по-своему размышляют о постапокалиптическом настоящем и невозможности избежать последствий тотальной катастрофы. Еще одной неочевидной связью между этими двумя фильмам является ключевая роль музыки: если фильм Надава Лапида бомбардирует зрителя узнаваемыми поп-хитами, то «Сират» звучит как техно-симфония, в которую зрители могли буквально погрузиться на живом концерте композитора Кандинга Рая сразу после показа.

Пожалуй, самый любопытный армянский фильм в программе фестиваля этого года «After Dreaming» режиссерки Кристине Арутюнян также обращает взгляд зрителя на незаживающие шрамы войны, как в коллективной памяти, так и в личных переживаниях. Фильм будто бы медленно погружает нас в гипнотическое путешествие по ним, используя созерцательную эстетику работ Карлоса Рейгадаса, который в данном случае выступил продюсером.

Безусловно, фестиваль не ограничился исключительно тревожными и мрачными высказываниями о “духе времени”. Серебряный призер «Золотого Абрикоса» Holy Electricity дебютанта из Грузии Тато Котетешвили это душевная и лиричная история о маленьких людях в большом городе, проникнутая любовью к своим персонажам и их повседневным тревогам.

Этот триумф для “Holy Electricity” оказался не первым, на прошлогоднем фестивале в Локарно картина завоевала приз в параллельной программе, что стало еще одним подтверждением растущего интереса международных фестивалей к кинематографу региона. 

На мой взгляд, грузинское кино всегда было, конечно, со своими взлетами и падениями, но в целом грузинский кинематограф трудно назвать явлением новым…Но, конечно, сейчас случился прорыв с точки зрения кино, раньше чем у нас (Армении — прим.редакции), например, из самых последних примеров Деа Кулумбегашвили (фильм “Апрель”). Сейчас у нас есть какие-то задатки, чтобы подтянуться, по большей части это касается документального кино, но художественное тоже стало (появляться), есть крутые прецеденты: Берлинале (After dreaming; My Armenian Phantoms), открытие фестиваля в Локарно будет фильмом Тамары Степанян, Роттердам, Анси, победа на док. фестивале в Амстердаме (1489). Все это случилось в последние несколько лет и значит, что динамика есть, поэтому желаем, чтобы это не останавливалось

— Карен Аветисян, арт-директор

Дом Кино — главная фестивальная площадка. Фото: пресс-служба фестиваля

К слову, упомянутая Тамара Степанян при полном аншлаге представила на «Золотого Абрикоса» документальную ленту “My Armenian Phantoms”, глубоко личное исследование связи между историей её отца и армянским кинематографом.

Настоящей находкой для синефилов стала секция «Twisted Apricot», собравшая самые смелые и неожиданные эксперименты в жанровом кино. “Ice Tower”, “The Ugly Stepsister”, “Reflection in a dead diamond” вызвали оживленные и местами противоречивые дискуссии по итогам показов — такие фильмы трудно забыть, даже если понять их непросто. Особое внимание в этом году было посвящено памяти мастера сюрреализма Дэвида Линча: его вклад в современное киноискусство отметили ретроспективным показом «Малхолланд Драйв», отдельной секцией на церемонии открытия и символически, поместив его на одном из официальных фестивальных постеров.

уникальная атмосфера подлинного равенства, когда между именитыми гостями и зрителями нет ни дистанции, ни барьеров

Одними из главных героев нынешнего «Золотого абрикоса» по праву стали Абдеррахман Сиссако и Амир Надери: председатели международного и регионального жюри соответственно. Оба не ограничились формальным участием. Помимо мини-ретроспектив и встреч со зрителями, Сиссако стал первым африканским кинематографистом, получившим почетного «Талера Параджанова». Надери же стал настоящим воплощением витальной энергии кино: он с утра до глубокой ночи не просто присутствовал на показах, но и представлял свои фильмы, охотно вступал в диалог со зрителями и даже лично пожимал руку каждому, кто подходил после сеанса. И, пожалуй, в этом главная особенность «Золотого абрикоса»: уникальная атмосфера подлинного равенства, когда между именитыми гостями и зрителями не чувствуется ни дистанции, ни барьеров. Да, такая неформальная обстановка может создавать впечатление некоторой неорганизованности: отключения электричества, периодическое исчезновение армянских субтитров и задержки сеансов. Но, как известно, настоящая магия рождается не по расписанию, а вопреки ему.

Вручение главной награды фестиваля за фильм «Fiume O Morte». Фото: пресс-служба фестиваля

P.S. Фактически последним показом в рамках фестиваля стал китайский фильм “Воскрешение” – новая работа Би Ганя, одного из самых загадочных и визуально смелых режиссеров современного китайского кино. В качестве своего рода «послесловия» эта картина словно находит идеальное место: амбициозный и местами трудно поддающийся интерпретации фильм работает на уровне ощущений, оставляя зрителя один на один с медитативным, почти сновидческим опытом.