1915-й год. Глушь турецкой Анатолии. Ему кажется, что конец близок. Жуткие картины рвут душу. На глазах убиты друзья, их жены и дети. Скоро и за ним придут. Оставшиеся в живых армяне просят спеть «Господи, помилуй». Он начинает, завершив исполнение под рыдания и вздохи окружающих. И вдруг не выдерживает, заливаясь истерическим хохотом. Сознание гения меркнет и в последующие 20 лет его проблесков почти не останется. Так турецкий геноцид уничтожил Комитаса — священника и композитора, собирателя армянского народного творчества. Сегодня он герой нашей рубрики «Известные армяне». 

Комитас — Согомон Геворкович Согомонян — родился в сентябре 1869-го года в городе Кутина в османской Анатолии. Его родители — сапожник и ковровая мастерица — любили петь и музицировать. Юный Согомон впитывал мелодии с раннего детства, которое, к сожалению, крайне быстро закончилось. Мать Комитаса умерла, когда ему не исполнилось и года. Вечно занятый отец отдал сына на воспитание бабушке. В 7 лет будущий маэстро поступил в местную начальную школу. Но вскоре он потерял и отца — так в 11 лет мальчик остался круглым сиротой. 

«Он был щуплым, слабым и бледным, но всегда задумчивым и добрым. Плохо одевался, особенно зимой, когда в стужу приходил в школу посиневший от холода… Мы под себя подкладывали подушки, а Согомон на совершенно голой доске, дрожа читал, и всегда своим дыханием согревал замерзшие руки», — вспоминал один из одноклассников Комитаса. Согомона часто задирали местные мальчишки. Но он выработал свою стратегию спасения. Если становилось «жарко», начинал петь. А пел он восхитительно. Теперь в родном городе Комитаса стали звать маленьким бродячим исполнителем. 

Звонкий голос помог подростку — в 1881-м году его выбрали для учебы в Эчмиадзинской духовной семинарии. Католикосу требовался голосистый мальчик-сирота. Там впервые подросток заговорил на армянском, так как на родине турки запрещали изъясняться на языке предков. Он в совершенстве изучил не только новый армянский, но и грабар — старое наречие. В Эчмиадзине будущий композитор посвящается в сан монаха — рясу он более не снимал до самой смерти. 

Завершив обучение в 1893-м году, Согомон принимает имя католикоса Комитаса — выдающегося поэта VII века, автора шараканов — духовных песнопений. Здесь же в семинарии он становится учителем музыки, организует хор, оркестр народных инструментов и там же пишет первые исследования об армянской церковной музыке.

В жизни Комитаса наступило время для самосовершенствования. Он постоянно учится — сначала в Тифлисе, в музыкальном училище, а потом и в Берлине, в частной консерватории Рихарда Шмидта. Комитас познает композицию, посещает занятия фортепиано и органа, берет частные уроки вокала, совершенствуя свой баритон. По приглашению Международного Музыкального общества он проводит лекции, посвященные армянской музыке. Маэстро сравнивал ее с турецкой, арабской и курдской. Как отзывался о Комитасе профессор Рихард Шмидт, он «страстный представитель Востока, готовый за каждую ноту пролить кровь». 

В 1899-м году Комитас возвращается в Эчмиадзин, мечтая посвятить себя народному искусству. В те годы он начал объезжать разные районы Армении, записывая тысячи армянских, курдских, персидских и турецких песен и создавая их обработки. Согомон «с головой» погрузился в народные мелодии, спасая старые напевы от забвения. В 1907-м году в Париже была напечатана его первая тетрадь обработок под названием «Армянская лира». Выступая с концертами в разных странах мира, Комитас популяризировал необычайную красоту армянской музыки. Ему рукоплескали композиторы Камиль Сен-Санс и Клод Дебюсси — последний как-то очарованно воскликнул: «Отец Комитас! Преклоняюсь перед Вашим музыкальным гением!».

Комитас и Ваан Тер-Аракелян

Имя Комитаса гремит по всему миру, но именно в это время у него портятся отношения с церковниками Эчмиадзина. Клерикалы начинают клеветать на коллегу. Он пишет письмо католикосу с просьбой дать ему возможность спокойно жить и творить: «Мои нервы ослабли, больше нет возможности терпеть… Жажду честной работы, с ума схожу, хочу закрыть уши, чтобы не рассердиться, но я человек, не могу… Слезно умоляю — освободите меня от клятвы святому Эчмиадзину». Но письмо остается без ответа — преследование усиливается, и в 1910-м году гонимый Комитас уезжает из Армении в турецкий Константинополь. 

Маэстро полагал, что в Османской империи он все-таки сможет претворить свои мечты в реальность. Он хотел создать национальную консерваторию. А ведь тогда в турецкой столице жило свыше ста тысяч армян. Как же он ошибался! В Константинополе композитор так и не нашел бескорыстных единомышленников, которые помогли бы ему воплотить грандиозные планы. Но Комитас не сдавался, продолжая познавать народные напевы, обучая учителей музыки и выступая с концертами.

Картина художника Саргиса Мурадяна «Комитас. Последняя ночь»

В апреле 1915-го года жизнь Комитаса разделилась на «до» и «после». Турецкое правительство начало геноцид армянского народа. Композитора арестовали вместе с другими столичными интеллигентами — публицистами, врачами, писателями, юристами. В переполненном вагоне, как скот, он ехал в Чанкыры — вглубь страны, чтобы принять там мученическую смерть. По дороге стал свидетелем зверств турок. Погибли его друзья — литераторы Даниэл Варужан, Сиаманто, Рубен Севак, Григор Зограб. 

Благодаря вмешательству властей США и турецкой интеллигенции, Комитаса спасли — вернули в Константинополь, но пережитый ужас навсегда изменил его душу. Композитор уединился от внешнего мира — он попросту сломался. «Атмосфера дышит ядом, нет лечебной силы, разруха, ужас и беспредельное насилие с одной стороны, безразличие, отчужденность и грязные сердца с другой… Где наш мыслитель Хоренаци? Пусть восстанет из кровавой земли и оплакивает сердца, души, мысли и дела наших потомков… Сердце разбито…», — писал после спасения от гибели Комитас. 

Ему становилось все хуже. Признаки расстройства стали заметны окружающим. Среди своих учеников он мог назвать себя Иисусом, прятался от вымышленных турецких военных. А, однажды, маленьких детей своих друзей, которые за ним не поспевали, он просто протащил по земле, не обращая внимания на их крики и грязь вокруг.

В 1916-м году маэстро поместили в психиатрическую клинику. Медицина оказалась бессильной. Интересно, что, по словам очевидцев, в турецкой ссылке он, наоборот, всех поддерживал, ободрял и даже спал по ночам как младенец. Но, вернувшись, организм Комитаса не выдержал. Слишком тяжелым было потрясение. 

В клинике Комитас, в основном, молчал. Годами находясь в изоляции, он не читал газет, не признавал часов и календарей. В 1921-м году больного посетил художник Фанос Терлемезян. Беседуя о жизни и смерти, композитор заявил, мол, смерти не существует. После этого, указывая на свою палату, воскликнул: «Но, если это не могила, то что?».

С диагнозом «шизофрения» маэстро прожил следующие 19 лет и скончался в психбольнице Вил-Жуиф под Парижем в 1935-м году. Есть версия, что Комитас не был психически болен. Якобы, так турецкие власти спрятали человека, который мог пролить свет на их зверства во время геноцида. В любом случае, мир потерял талантливого композитора и его творчество. В коллекции Комитаса хранилось до пяти тысяч аутентичных народных произведений. После его ареста и высылки многие были утрачены навсегда.