Июль 1948-го. Одиночество съедает душу. Мастерская сгорела, организм ослаб после тяжелого лечения онкологии, поврежденный в автокатастрофе позвоночник не дает рукам возможности творить как раньше. Жена ушла, забрав с собой детей. Так не бывает, на мгновение думает он. Но зловещая тишина вокруг жестко возвращает в реальность. Брошенный, раздавленный, забытый… Петля как спасение. 

Доведенный до отчаяния художник ушел из жизни добровольно, в 44 года, написав мелом: «Прощайте, мои любимые». О трагической судьбе Аршила Горки — легендарного сюрреалиста и основателя абстрактного экспрессионизма — расскажем в рубрике «Известные армяне».

Точная дата появления на свет Востаника Манука Адояна — так звали будущего живописца при рождении — неизвестна. Большинство исследователей его творчества сходятся на том, что родился мастер в 1904-м году в Османской империи, в селе Хоргом на берегу Ванского озера. 

У Седрака Адояна и Шушаник Тер-Мартиросян было четверо детей: помимо единственного сына — трое дочек. Их мать воспитывала в одиночку. Отец покинул семью в 1908-м, опасаясь мобилизации в турецкую армию. Он осел за океаном, в Соединенных Штатах, и больше никогда не возвращался на родину.

Шушаник, как могла, окружала отпрысков заботой и вниманием. Уже в пять лет юный Востаник научился читать и писать. С детства он много рисовал, впитывая, как «губка», красоту местных пейзажей. Именно мать познакомила будущего живописца с национальными художественными традициями. Один из ее родственников служил священником в армянской церкви Х века на острове Ахтамар посреди озера. Там Востаник впервые познакомился с уникальными настенными росписями, каменным декором храма и древними хачкарами. 

Остров Ахтамар. Озеро Ван. 1915 год

В 1910-м семья Горки переехала в Ван — главный город провинции. Мать с сыном решили сделать подарок отцу. 8-летний Востаник сфотографировался с Шушаник в одном из местных ателье. Открытку отправили на Род-Айленд. Эта карточка впоследствии станет основой для знаменитой работы мастера «Художник и его мать», правки в которую он будет вносить в течение десяти лет. Высланное за океан фото стало символом прошлой спокойной жизни, до конца которой оставалось всего ничего.

Фото Аршила Горки с матерью. 1912 год

1915-й. Востаник с семьей чудом избежал гибели во время геноцида. Спасая близких, мать с детьми отправилась в Восточную Армению, под защиту российской короны. Сначала они селятся в Эчмиадзине, но потом переезжают в Эривань (ныне Ереван). Через год старшие сестры — Агапи и Сатеник — перебираются к отцу в Америку. 

В возрасте 15-ти лет будущий живописец пережил один из самых страшных ударов в своей жизни. В 1919-м его мать, которую он буквально боготворил, умирает от голода. Оставшись на руках с младшей сестрой Вартуш, Востаник решает покинуть Эривань, в которой он больше физически не мог находиться из-за безутешного горя.

Тифлис, Батуми, Константинополь… Одиссея подростков-беженцев заканчивается лишь в 1920-м, когда они приплывают в Америку, поселившись сначала у старшей сестры, а затем у отца. Так у Востаника начинается новая жизнь. 

Поначалу было тяжело. Английского будущий живописец не знал. Зато в те годы много рисовал. Творил безудержно, почти без отдыха. Выглядел как человек не от мира сего. Всклокоченная борода и длинный мятый дождевик веселили местную детвору. «Иисус Христос идет!» — кричали они, замечая начинающего художника. С работой Востанику не везло. С обувной фабрики его уволили в течение двух месяцев. В перерывах подросток тайком рисовал на крышке, используя подотчетные коробки.

Однако теперь он больше не затравленный судьбой армянский юноша, который колесит по городам и весям в поисках лучшей доли. С прошлым покончено — на место Востаника Адояна приходит Аршил Горки. Этот творческий псевдоним немного позже станет известным всему миру. Аршил (Ахилл) — уже претензия на успех. Туда же, в копилку, и фамилия, приправленная байкой про то, что он племянник Максима Горького. Бедный Востаник не знал, что у самого Горького это также выдуманный псевдоним. 

Аршил Горки. Без названия (автопортрет). 1928-29 гг.

В те годы Аршил открещивается от своей армянской идентичности, сочиняя публичные сказки про русские корни. Причина благородна. В письме к сестре начинающий художник пишет: «Я должен завоевать себе право носить имя, которое дала мне моя мать. Я должен постараться быть достойным народа, породившего меня. Аршил Горки — нейтральное имя, а свое я верну, когда никому не надо будет за него краснеть». 

Он, действительно, очень старается. В 1922-м году 18-летний Аршил поступает в Новую школу дизайна в Бостоне, где после ее окончания работает помощником преподавателя. Спустя еще два года переезжает в Нью-Йорк, где поступает в Национальную академию дизайна и Центральную школу искусств. Горки покупает мастерскую, продолжает преподавательскую деятельность и постоянно совершенствуется. 

Как и многие сверстники, живописец увлекается импрессионистами, постимпрессионистами и сюрреалистами. Сильное влияние на его первые работы оказало творчество Пабло Пикассо, Поля Сезанна и Василия Кандинского. И все же, к концу 1930-х, Аршил Горки находит свой неповторимый узнаваемый стиль.

Аршил Горки. Сад в Сочи. 1941 год

Пожалуй, началось самое успешное десятилетие в жизни мастера. В 1931-м его работы выставлены на первой персональной выставке в Филадельфии. Критики благосклонны к Горки. Кроме того, одну из картин живописца покупает легендарная светская львица США Эбби Олдрич Рокфеллер. Еще не раз она поможет мастеру. 

Своеобразной Меккой для местной богемы в те годы стала нью-йоркская кофейня Romany Mary’s. Мастерская Горки располагалась по-соседству. Здесь его часто видели в обществе художников Стюарта Дэйвиса и Джона Грехэма — их называли «тремя мушкетерами». Об искусствоведческих спорах за стойкой ходили легенды. 

Ученики мастера вспоминали Горки как человека с тонкой душевной организацией. По свидетельствам современников, Аршил умел держать дистанцию, не допуская практически никого в свой ближний круг. Иногда он ставил старые пластинки с армянскими мелодиями и танцевал. Больше всего посетителей его мастерской поражала идеальная чистота внутри. Художник лично натирал пол до блеска специальной щеткой. Он вообще жил вне предрассудков и условностей: громко радовался трещинам на асфальте, не стесняясь, публично критиковал или хвалил. 

Карьера мастера продолжала идти в гору: он расписывает аэропорт в Ньюарке, выставляет свои работы в американских музеях и галереях. В 1941-м сложилась и личная жизнь творца. На машине Горки едет в Сан-Франциско в сопровождении 18-летней журналистки Агнес Магрудер. Их знакомство завершается свадьбой. Аршил ласково ее называл Мугуш. 

Казалось, все в жизни художника наладилось. Единственное, что омрачало его жизнь — тоска по родине. Он создает много абстракций, навеянных детством. Однако американская публика мало разбиралась в армянских художественных хитросплетениях, часто путая национальный колорит с русским. В письме к сестре Вартуш Горки писал: «Мы часть нашей родины, злыми бурями заброшены далеко… Как будто армянский вековой дух двигает моей рукой — создавать силуэты садов Хоргома, пшеничных полей и огородов. Наша прекрасная Армения, которую мы потеряли и которую я обрету в своем искусстве». 

Аршил Горки. В Хоргоме. Образ. 1936 год

Признание в профессиональной сфере, любящая семья с двумя маленькими дочками… Все изменилось в одночасье. В январе 1946-го студия Горки в Коннектикуте дотла сгорела — большая часть картин превратилась в пепел. Через месяц у художника диагностировали рак кишечника. Молодая жена с головой ушла в роман с коллегой живописца и бросила мужа, забрав детей. Последний «гвоздь в крышку гроба» забило ДТП, после которого Горки потерял возможность нормально владеть правой рукой. 

Потеряв семью и профессию, Аршил отчаялся и решил прервать свои мучения. В разговоре с друзьями он озвучил это желание, но никто до конца не поверил в серьезность намерений. 

Давид Бурлюк. Портрет Аршила Горки. 1930 год

Его жизненный след прервался, но творчество невероятно актуально и по сей день. Один из самых радикальных живописцев первой половины ХХ века Аршил Горки внес поистине уникальный вклад в мировое искусство. Абстракции, навеянные детскими воспоминаниями из окрестностей Вана, населены армянским духом, который более века уже не чувствуется в тех краях. 

Читайте также: