Последние годы документальное кино продолжает расширять свое присутствие на мировых кинофестивалях. Недавний «Золотой Абрикос» следует общим трендам: в двух конкурсных программах было представлено девять неигровых работ. 

Душераздирающая картина «1489» Шогакат Варданян была показана в Ереване впервые, хотя уже успела получить награды на европейских фестивалях. Особое упоминание жюри заслужил фильм Эмили Мкртчян «Было, не было». 

Интерес аудитории к документальному кино объясняется общим запросом на реальность, считает Валерия Цыганова, основательница киноклуба Freedoc. В рамках этого проекта организуются не только эксклюзивные показы (большинства картин нет в сети), но и встречи с режиссерами. Здесь важен диалог между зрителем и автором. 

В августе киноклуб находится на каникулах, однако начиная с сентября советуем следить за анонсами в их соцсетях. Если вы являетесь студентом кинематографической специальности, то сможете приобрести билет со скидкой.

Мы поговорили с Валерией о запретах и свободе, общемировых трендах, преобладании женского взгляда над маскулинным, и, конечно, обсудили программу главного кинофестиваля Армении.

Расскажи немного о себе. Откуда приехала, чем занималась и как возникла идея создать клуб независимого документального кино Freedoc?

— Я приехала из Петербурга, жила там практически всю жизнь до того, как началась война и некоторое время после. Последние годы занималась киножурналистикой — вела свой блог, благодаря которому меня стали аккредитовывать на различные кинофестивали, и все закрутилось. 

Также мы с друзьями делали передачи про кино на небольшом питерском радио, и в какой-то момент выиграли грант на проект о независимом российском кино и отражение реальности в нем. 

Мы сделали видеожурнал в Time Out, в эфир выходили выпуски на радио, где я рассказывала про кинофестивали и актуальное кино, а также организовали серию семинаров в питерских ВУЗах, а еще я работала новостником издания «Кино-Театр.ру». 

После 24 февраля 2022 все это показалось мне каким-то невозможным, неактуальным и ненужным. Какое-то время я просто находилась в Питере: решала вопросы, как и на что уехать. В Ереване я живу чуть больше года. Еще до переезда я думала, что было бы круто показывать здесь кино, а когда приехала, стала изучать местные паблики и обнаружила, что подобное уже делает Сережа (прим. ред. — Сергей Целиков, основатель «Киноклуб Ереван»). Я ему написала, мы пообщались, затем некоторое время помогала им с SMM. Потом случился Арцах, и «Киноклуб Ереван» окончательно свернул деятельность. А 1 марта я запустила Freedoc. Документалистика последнее время меня очень цепляет. Да и объективно во всем мире она набирает обороты, поскольку более мобильна и острее реагирует на время.

Вы сразу смело зашли с фильма «Артем и Ева». Не было ли проблем с премьерой?

— У меня была задумка сделать этот проект не только релокантским, а привлечь армянскую аудиторию. Я поговорила с разными знакомыми, и решила сделать так,  чтобы студенты, которые учатся на кинематографистов, ходили на показы бесплатно. Мы договорились с Институтом Кино. С руководством общались задолго до премьеры. Когда я отправляла предложение, там был примерный список фильмов, и «Артем и Ева» был под номером один, потому что я изначально думала, с чего заходить, хотелось чего-нибудь резонансного. 

Когда уже вовсю продавались билеты и шла активная реклама в Facebook, там стали появляться негативные комментарии, которые приходили сначала мне, а затем, видимо, и в институт. Вскоре мне перезвонила ректор, сказала, что понимает меня по-человечески, но это слишком провокационно для института. Так, буквально за три дня до показа нам пришлось искать новую площадку. 

Мы справились, но Институт Кино, если честно, я до сих пор не понимаю. Потому что кино, как и любое искусство, должно заходить на спорные территории и поднимать острые, неудобные вопросы. Если кому-то не нравится, то можно не смотреть, либо прийти на показ и задать свои вопросы режиссеру, выразить свой протест. 

Раз уж мы зашли в эту область, должны ли быть какие-то моральные рамки у документального кино? Если да, то какие?

— Документальное кино должно быть свободным. Думаю, что никаких рамок или границ быть не должно, разве что запрет на пропаганду. «Артем и Ева» — фильм про порноиндустрию, про людей, которые оказались там. Но этот фильм — исследование, как сфера занятий влияет на людей и на их взаимоотношения. Там конкретная супружеская пара, которая так зарабатывает. Я не вижу здесь никаких запретов. Если кому-то не хочется в это погружаться, просто не смотрите. Когда начинается запрет на какие-либо фильмы, то это уже цензура. Мы все от нее старались уехать, когда покидали Россию.

Какие изменения произошли в российском документальном кино после начала войны? Куда мы едем?

— Если опять же взять фильм «Артем и Ева», то в день нашей премьеры в России вышла некая «экспертиза» о том, что фильм пропагандирует экстремизм и еще много чего плохого. А он вообще ничего не пропагандирует. Да, в России ежедневно сужаются рамки. Что документальное, что игровое кино сейчас — сплошной эскапизм. 

И тем не менее есть хорошие фильмы. Например, в 2023-м вышла замечательная работа Юрия Мокиенко «Отцы». Юра учился в питерской мастерской Александра Сокурова, съемки начались еще до войны, в ковидные времена. И это очень талантливое кино, хотя как будто и не попадает в текущую повестку. Более того, реальность все равно в нем отражается. 

С твоей точки зрения, этично ли закрывать глаза на происходящее и снимать про что-то совсем отвлеченное?

— Тут нельзя давать оценки. Допустим, человек живет в России и не может уехать. Ты либо отдаешь себе отчет в том, что ты можешь сесть, либо снимаешь что-то отвлеченное. Нельзя требовать от людей быть героями. 

Кроме того, кино создается достаточно долгий период: год, два, три. И если ты начал работу над фильмом в 2021-м году, то война тебя вряд ли могла волновать. Взять тот же фильм «Отцы», где режиссер снимает свою семью. Это то, что его волнует. Это то, что его и многих, кто живет в России, сейчас спасает. Поэтому невозможно снимать только о войне. 

То же самое здесь, в Армении. Выходит много фильмов про войну. Но все же не все. Страна живет в очень острое время, но многие просто пьют кофе на террасах, едят мороженое, ходят на вечеринки. Тут нельзя никого упрекать. 

Вы недавно представляли фильм «Минск» Бориса Гуца. Когда Сергей Целиков его показывал, то были обращения от посольства Беларуси с просьбой отменить сеанс, а перед началом просмотра пропало электричество. У вас проблем не было?

— Проблем не было, но этот показ состоялся не в рамках проекта Freedoc, который сделан именно под документалистику. Я стараюсь выбирать фильмы, которых нет в сети, и проводить встречи с режиссерами. Чтобы это был именно диалог. 

Параллельно с этим, в дружественном Cantaloupe Pub на Пушкина по средам мы показываем игровое кино, которое резонирует с повесткой, классно сделано, и его тоже можно обсудить. Пока все смотрели футбол, мы были на каникулах, а в онлайн вышел этот фильм. Я подумала, что стоило бы его показать. Пришло больше людей, чем когда-либо приходило к нам в паб смотреть фильмы.

В 2022 году в Ереване с большим успехом прошел фестиваль документального кино «Эхо Артдокфеста». В 2023-м его пришлось отменить, потому что основатель фестиваля Виталий Манский, скажем так, кринжанул. Есть ли у вас мысли сделать подобный фестиваль?

— Да, есть. Сама по себе тематика Артдокфеста мне очень близка. Раз уж мы живем в пространстве бывшего Советского союза и до сих пор чувствуем тряску от его распада, смотреть и обсуждать фильмы об этом мне кажется важным.

Перейдем к армянскому доку. Какие новинки нам нужно обязательно посмотреть? Конечно, все обсуждают фильм «1489».

— Прошел «Золотой абрикос», и на нем показали две совершенно потрясающие ленты. Это как раз «1489», и фильм, который называется There Was, There Was Not. Если брать армянское название, то так обычно начинаются армянские сказки — «Было ли, не было». Примерно так можно перевести на русский. 

Эти ленты о войне и потере Арцаха. Обе, что примечательно, сделаны женщинами. Картины ярко антивоенные. В программе был еще один фильм  о 44-дневной войне, «Черный сад» французского режиссера Алексиса Пазумяна. И чувствовался сильный контраст: с одной стороны, голос матерей, жен и сестер, с другой — мужской взгляд на происходящее. 

Там главный герой потерял ногу, но все равно тренируется, хочет сражаться. Я это понимаю, но как бы поаккуратнее сказать…

Мне ближе женский, более эмпатичный взгляд на вещи, нежели воинственный маскулинный. Я не говорю о том, что женское кино лучше, речь идет именно об оптике. В мировом кино, как мне кажется, она сейчас начинает преобладать. Например, те же украинские картины. Сергей Лозница снял фильм «Вторжение», его показывали в Каннах. Это фильм о войне без самой войны. Он показывает не стреляющих солдат, а мирную жизнь, которая изо дня в день рушится.

Мне ближе женский, более эмпатичный взгляд на вещи, нежели воинственный маскулинный

Фильм Шогакат Варданян «1489» — совершенно душераздирающая картина. Но это антивоенное высказывание. Потому что это фильм не о самой войне, а о любви и о боли потери. На показе мне казалось, что весь зал плачет. Это очень тяжело. Но с другой стороны, фильм терапевтический, он помог режиссеру справиться и пережить утрату. Там есть потрясающие кадры, когда Шогакат звонит куда-то насчет останков брата. Мы слышим только речь, сам кадр при этом черный. Ты воочию видишь пустоту, которая вошла в жизнь из-за этой войны. И, конечно, пережив ее, благодаря такому кино, ты не захочешь воевать. Ты будешь охранять то, что у тебя есть. Хотя бы то, что осталось.

Как по-твоему, прошел «Золотой абрикос», насколько была яркой программа?

— Мне очень понравилась. Опять же к вопросу о документалистике. Все мировое фестивальное движение последние лет 20 демонстрирует рост интереса к документальному кино. Впервые такой прорыв к доку случился в 2013 году в Венеции, когда в основной конкурс вошел и получил главный приз неигровой фильм «Священная римская кольцевая» Джанфранко Рози. Потом он же получил главную награду в Берлине за картину «Море в огне» про беженцев на Лампедузе. 

Если взять последние годы, то на Берлинском кинофестивале и в прошлом, и в этом году главные призы взяли неигровые ленты. Конечно, я не говорю про кассовые сборы и зрительские охваты, но в целом у общества есть запрос на реальность. 

«Золотой абрикос» наглядно демонстрирует, что находится в этом тренде. В международном конкурсе было четыре дока, в региональном пять. Главные призы получили документальные картины. Кроме того, был показан фильм «Дагомея» Мати Диоп. Очень ценная история для Армении, хоть действие и происходит во Франции и Бенине. Это выразительный антиколониальный месседж. И хоть в зале не было аншлага, потому что такое кино требует соучастия и работы, это совсем не развлекательный контент, но подобные фильмы в программе есть, и это важно.

Ваш приоритет – это показы работ российских режиссеров или планируется взаимодействие с армянскими?

— Планируется. Мы уже показывали фильм Эдуарда Геворкяна «Нинины дети», также про 44-дневную войну, про армянскую семью. У него была смешанная аудитория, и армянские, и российские зрители. Сейчас август — каникулы, отличное время все немного пересмотреть и с осени запуститься более программно. Хочу, чтобы Freedoc стал мультикультурным проектом, потому что самой мне не хотелось бы жить в закрытом релокантском сообществе.

А можно ли вам присылать свои пожелания к показам? 

— Конечно, у нас есть соцсети для обратной связи.

С какими площадками вам нравится сотрудничать? Где нам ждать показы?

— Последние показы мы делали в Open Platform. Это независимая площадка, которую создал Гагик Газарех, настоящий фанат кино. Он ездит по регионам и делает воркшопы для детей и подростков. Гагик разделяет мой подход к кино, и считает, что можно снимать и показывать все, что угодно, если это кино, а не какой-нибудь пропагандистский ролик. В общем, искусству — зеленый свет. Поэтому мне нравится сотрудничать с Гагиком. 

Единственное, что у них небольшой зал, но на данном этапе нам его достаточно. Если мы выйдем на другой уровень с премьерами и ретроспективами, может быть потребуется более вместительный зал. Но я пока не хочу раскрывать планы, потому что сейчас нет четких договоренностей. Хотя в разработках у меня очень много пойнтов.

Фото: архив Freedoc