«Когда человек приходит с идеями, ему надо помочь их выразить». Very Shat Lav — урок рисования в арт-школе Гюмри 

В октябре 2023-го года группа художников из России, которых объединяют общие взгляды на искусство и ценности гуманизма, основали в центре Гюмри арт-школу Very Shat Lav — для русскоязычных учеников любого возраста и уровня. Даже если вы никогда не брали кисть и карандаш в руки, преподаватели предоставят вам возможность освоить азы рисования с нуля.

Сейчас здесь проводятся курсы по скетчингу, портрету, акварели, стилям и направлениям XX века, дизайну для детей и компьютерной графике. Помимо этого открыта детская художественная студия и проходят занятия по арт-терапии.

Мы посетили урок рисования и попробовали создать собственную картину в стиле кубизма. А также поговорили с основателями и преподавателями Катериной Черевко и Григорием Кацнельсоном о переезде в Гюмри, создании проекта, неклассическом подходе к обучению и специфике работе с детьми.

В ноябре этого года я, автор материала, переехала из Еревана в Гюмри. Никаких интересных мест в городе особо не знала, поэтому с большим воодушевлением отреагировала на предложение Катерины Черевко посетить интересное мне занятие. Больше всего мне приглянулся курс «Стили и направления XX века». Всегда хотелось написать картину, похожую на шедевры мирового искусства, и понять процесс создания такой работы изнутри. 

Сразу скажу, что рисовать я не умею. До похода на занятие у меня был опыт в живописи только в общеобразовательной школе на ИЗО, не считая курса по основам графики в колледже и занятия арт-терапией в Москве.

Арт-школа Very Shat Lav находится в центре Гюмри, поэтому добраться до нее было удобно. По приезду меня ждало красивое двухэтажное здание из черного туфа — коворкинг журналиста Левона Барсегяна и по совместительству пространство художественной студии. При входе меня встретила Катерина и, любезно, предложив мне чашку кофе, провела за большой круглый стол. Помимо меня на занятие пришли еще два ученика — Федя, колорист кино из Москвы, и Соня из Костромы, которая раньше училась в художественной школе. Они регулярно посещают это место, поэтому задание им дали посложнее, а мы с Катериной начали с азов. 

Сегодня был кубизм. Вдохновлялись работами Пабло Пикассо. Преподаватель доходчиво объяснила основы создания композиции, и я начала рисовать. Сначала на черновике, а потом после ненавязчивых исправлений принялась за саму работу. 

Особых усилий стоило приноровиться рисовать масляной пастелью. Было немного тревожно, потому что я, будто бы в школе, ждала оценок и замечаний, но ничего этого не было. Катерина создала дружескую и непринужденную обстановку. Она была всегда рядом и в нужные моменты предлагала помощь, чтобы задуманное в моей голове оказалось на бумаге. 

Таким получился мой рисунок. Я выразила в нем все накопившееся за эти пару лет. Получилось агрессивно, но «трушно». Для первого раза, по-моему, сойдет. 

После занятия у меня выдалась возможность побеседовать с основателями и педагогами арт-школы.  

Григорий Кацнельсон — основатель арт-школы Very Shat Lav, живописец и график, художник книги, поэт, автор текстов, арт-объектов и инсталляций. Ведет детскую творческую студию DADA.

Каким вы видите смысл в вашей работе? Какая у вас миссия?

— Миссия — учить детей творчеству. Я веду занятия для детей с пяти лет. Мы занимаемся живописью, рисуем картины. Я помогаю им увидеть мир. 

DADA студия — это отсылка к движению «дада» начала XX века. Это эмигранты, которые собрались все в нейтральной Швейцарии, спасаясь от Первой мировой войны. Они занимались живописью, коллажем, тексты писали интересные. Это отсылка к их детскому мировосприятию, потому что «дада» — это первые слова ребенка. И они ориентировались именно на детское непосредственное видение мира. Отсюда и название студии.

То есть вы обращаетесь к непосредственности ребенка? Вы его направляете или скорее отталкиваетесь от его желаний?

— Нет, конечно, что-то я ему говорю. Он не просто сидит и рисует, что хочет. Какие-то вещи я детям сообщаю про контрасты, теплые и холодные цвета. Я пытаюсь им об этом рассказывать и заодно даю возможность проявить себя, не давлю на них, не помогаю им, не рисую за них.

А в чем специфика работы с детьми? В чем это отличается кардинально от занятия со взрослым? И с кем вам проще и интереснее взаимодействовать?

 — У меня здесь было заявлено два курса. Один — трафаретная печать. Другой — студия творчества для детей. Если говорить о первом, на который пока не набралась группа, то это, конечно, должны быть более-менее взрослые и подготовленные люди, потому что дети не могут вырезать трафареты ножом, не могут сделать работу на эту тему. 

Что касается гуаши и бумаги, то, конечно, дети очень радуют, потому что они еще не испорчены ни школой, ни образованием, которое иногда задавливает. И поэтому, если говорить про живопись, то с ними интереснее. 

Когда и как вы присоединились к арт-школе Very Shat Lav?

— Изначально идея создания возникла у Катерины и Жанны (прим. ред. —  Жанна Дзень, художник). Они переехали в Гюмри раньше меня. Решили, что здесь надо что-то делать. И вот нашли это место, познакомились с Левоном (прим. ред. — журналист Левон Барсегян), потом уже меня позвали. Так я и начал здесь работать.

Откуда вы приехали в Гюмри? Из Еревана?

— Нет, я сюда приехал из Петербурга.

Петербург, а потом сразу Гюмри, минуя Ереван?

 — У меня был первый армянский период в Эчмиадзине. То есть я уже пожил в Армении какое-то время. Это было год назад, я там появился зимой. 

Есть ли у вас какие-то проекты в Ереване?

 — В Ереване у меня сейчас выставка проходит в Common Ground — книжный магазин на Баграмяна, 6. Это место открыто именно русскими. И вот сейчас там проходит экспозиция моих журналов. Все восемь номеров там представлены. Можно их приобрести.

Когда я оказался в Армении, начал делать журнал «Футуристы в Ереване». Это как бы отсылка к русским футуристам. 

В Гюмри вы преподаете детям. Кому вообще стоит приводить к вам ребенка? Он должен иметь какие-то способности? Надо ли у него спрашивать, чего он хочет?

— Если ребенок не хочет, у него ничего не получится. То есть он должен хотеть быть художником и хотеть рисовать. По крайней мере, ему нужно об этом сказать родителям, а они должны это услышать и решить, куда идти. В Гюмри есть большой выбор мест для этого. В основном это армянские художественные школы.

А если кажется, что у ребенка нет способностей к этому? Или такого не бывает? 

— Ну, тогда это будет всем сразу понятно. Ему перестает как бы хотеться это продолжать. Он сам это чувствует. И тогда его уже не заставят. Их нельзя пригнать насильно и заставить работать.

Катерина Черевко — основатель арт-школы Very Shat Lav, художник, дизайнер, искусствовед из Калининграда. Ведет курсы «Скетчинг», «Компьютерная графика», «Юный дизайнер» и «Стили и направления XX века».

Почему, когда и у кого возникла идея создать арт-школу в Гюмри?

— Идея возникла у нас с Жанной. Какой-то был такой творческий апломб, почему бы и нет. Почему бы не открыть не просто курсы, а вот назваться именно школой и относиться к этому сразу более серьезно. 

Мы когда на сайте об этом писали, сразу вспомнили, что «школа» — это не только про место, куда приходят рисовать, но еще и про новое направление в искусстве. То есть у нас изначально была какая-то амбиция, что вдруг нам удастся создать что-то большее — некий новый вектор художественной мысли, который вторгается в гюмрийский контекст. Может быть, более патриархальный в чем-то с художественной точки зрения, может быть, чуть более академический.

И вот зная о том, что Гриша, например, позиционирует себя футуристом, новатором, что у меня есть какие-то оригинальные идеи, мы вспомнили о «школе» в более глобальном смысле. В этом много драйва. Были разные школы в свое время. Например, Martin’s College был таким местом в США, куда в 40-х годах эмигрировали довольно много художников из послевоенной Германии. К ним позже присоединились американские живописцы, и возникло уже такое новое бурление. 

Когда собираются талантливые люди, может произойти какая-то синергия, которая раскроет таланты каждого. А дальше мы уже просто смотрели, кто к нам придет, что это будут за люди, какого уровня и с какими устремлениями. Мы открыты для того, чтобы делиться тем, чем можем.

Вы сказали, что здесь есть местные интересные художники. Можете назвать кого-нибудь?

— Есть очень интересный молодой скульптор Або Шабоян. Еще хочется назвать художника Карена Алекяна.

Есть уже и старшего поколения экспериментальный фотограф Армен Тер-Мкртчан, который работал на стыке фотографии и гравюр.

Вообще в 1970-80-е годы в период модернизма здесь было очень много интересных художников, которые, к сожалению, в большинстве случаев эмигрировали. И некоторые имена остались в тени, как, например, имя Амбарцума Тарзяна, художника с индивидуальной манерой, о котором в сети нет упоминаний.

Еще в галерее B612 выставляются интересные работы молодых художников. 

Вы говорили про какие-то свои оригинальные идеи. Можете поделиться?

— Если кратко, имела в виду немножко другое построение системы художественного образования. Я долгое время преподавала в университете. Там программа базируется именно на том, что должна быть достаточно хорошая школа академического рисунка.

И вот начинается рисование геометрических фигур, потом — гипсовых слепков. Это, в общем-то, опробованная школа, которая хорошо показала себя в XVIII-XIX веках.  И вот в эти годы обучения студент как бы «застревает» и не очень видит, куда ему дальше двигаться, с чем можно экспериментировать.

Иногда бывает, что у человека интересный внутренний потенциал, есть какая-то интуиция, чувство цвета, ритма, композиции. Оно иногда действительно буквально заложено от рождения. Его можно развивать вне рисования кубиков, шариков, которое зачастую утомляет. Нащупать склонности ученика, тяготение к тем или иным способам самовыражения можно на курсе «Стили и направления в искусстве». Мы движемся от азов композиции и колористики через опробование различных графических техник. От абстракционизма к более фигуративному искусству. Через футуризм к кубизму, а далее — выход в объем. 

Одна из моих учениц, Соня, которая пришла после художественной школы, говорит, что очень устала рисовать натюрморты. Это немного притупляет взгляд. Ты идешь рисовать с желанием воплотить все свои самые, может быть, безумные, сюрреалистические какие-то идеи, а потом тебе говорят: «Рисуй горшочки, шарики, кубики». Человек под конец обучения говорит, что не надо ему никакого изобразительного искусства, только избавьте уже от этого!

Я такое слышала и среди людей, которые закончили музыкальную школу, что это полностью отвращает от любой музыки.

— Когда человек приходит с идеями, ему надо помочь их выразить. Немножко разобраться в композиции, в свете, а дальше уже он приносит свое какое-то начало. Его можно подхватывать и развивать.

А почему открыли арт-школу в Гюмри, а не в Ереване?

— Потому что, как ни странно, здесь собралось больше творческих людей и больше творческих семей, которые готовы подключиться к каким-то новым кипишам.

Как сформировался педагогический состав? Как Вы нашли Григория, например?

— С Гришей мы знакомы более 15 лет. Я в Петербурге училась и работала — 13 лет там жила. И с ним мы вместе ходили на пленэры. Мы общались с Гришей на тему переезда. Я, можно сказать, разрекламировала ему Гюмри.

А с Жанной как сошлись?

— А с Жанной мы познакомились уже в Гюмри. Она на тот момент жила здесь уже больше года.

В первый раз, когда я побывала в Гюмри, мне город как-то не лег на душу. А вот во второй приезд я поняла, что здесь можно жить, и что уже сформировалась какая-то местная тусовка творческих людей.

У вас еще есть еще четвертый преподаватель.

— Да, Елизавета. Мы с ней познакомились в Ереване как раз на встрече творческих людей. Потом долгий период просто не были на связи как-то и не общались, не поддерживали отношения. Затем я вдруг узнала, что Лиза тоже в Гюмри, и пригласила ее к нам в арт-школу.

Кто ваши ученики? Релоканты? Или местные жители к вам тоже ходят?

— Мы хотели сначала всех привлечь — местных жителей, в том числе. Это было бы интересной коллаборацией, взаимодействием и обменом мнениями об искусстве. Но, к сожалению, так складывается, что только два раза к нам приходили армяне — на открытие школы и на наш детский праздник День феи. 

У нас тут очень такая здоровая конкуренция с художественными школами армянскими в Гюмри. Их четыре, и цены на обучение там значительно ниже.

Но спрос среди релокантов и их детей на творческие кружки есть?

— Да, здесь очень много активных родителей, которые рады развивать своих детей. И в то же время мы понимаем хорошо, что эмиграция — процесс социализации.

Вы ведете курсы «Скетчинга», «Компьютерной графики», «Юного дизайнера» и «Стили и направления XX века». Можете кратко рассказать, чем вы занимаетесь на них?

— На курсе «Стили и направления искусства XX века» я, как искусствовед по образованию, чувствую себя в праве рассказывать и об искусстве. Да и в музеях я тоже до этого работала. Поэтому у нас обучение строится по такому принципу: немного не слишком грузящей теории о каждом направлении, какие-то практические аспекты о цвете, композиции, о приемах того или иного художника, и дальше мы переходим к упражнениям. А затем выходим на работу в более продуманном и серьезном формате.

«Компьютерная графика» — это в основном знания Photoshop. Дальше мы посмотрим, может быть, еще и Illustrator добавим. В основном, это курс для детей.

«Юный дизайнер». Здесь и про бумагопластику — основу классического объемного мышления с бумагой. Она развивает, учит, под каким углом сложить лист, чтобы получилась форма. Тут и про сочетание формы, и про архитектуру упрощенно, и про компьютерный дизайн. 

Сегодня я пришла к вам на занятие, и мы начали рисовать в стиле кубизма. А можете что-то сказать людям, которые тоже думают пойти к вам на урок, но совсем не умеют рисовать? Они никогда не держали кисть в руках и нервничают, что им «будут ставить плохие оценки». Как перебороть себя и прийти к вам?

— Ну, надо сказать, что даже у сложившихся художников зачастую есть страх белого листа, нового начинания, нового произведения. Этот страх абсолютно нормальный. А как его перебороть? Просто начать работать. Включиться в процесс. Ты видишь, что все это уже рисуют, пробуют себя, немного ошибаются. А моя задача уже как педагога поддержать, в том числе эмоционально.

Кому стоит прийти в вам на занятие в арт-школу?

— Стоит прийти и детям, и их родителям. Дети отлично дружат в нашей студии, затевают игры в догонялки и прятки после занятий. Для них очень важно видеть в эмиграции сверстников, общаться, творить, играть. А родители приходят на курсы для взрослых и открывают себя с новой стороны, радуются своим успехам. 

Наши взрослые ученики имеют возможность обрести иной ракурс на привычные вещи, на события своей жизни, иное измерение реальности. Искусство позволяет отвлечься от тех жестких постулатов мышления, которые возникают в силу самоопределения в рамках социальной или гендерной роли, а также профессии. 

С января мы планируем перезапуск части наших курсов для взрослых и детей. Появятся и новые курсы для школьников. Все анонсы появятся на нашем сайте. 

Посмотреть работы художников можно на страницах в Instagram: 

Григорий Кацнельсон и Екатерина Ефимик  Елизавета Савина  Катерина Черевко  Жанна Дзень 

Арт-школа «Very Shat Lav» в Instagram и Telegram

Читайте также:

• «Дядьку, который кормил меня персиками, можно назвать духом Армении» — художница и основательница «рисования с пивком» Аня Лепезина
• «Арт-Квартал»: рай для творцов в интерьерах XIX века. Как сквот художников в центре Еревана стал центром притяжения современного искусства
• «Здесь можно все» — первый Центр Современного Экспериментального Искусства в Армении
• «Абастан»: убежище в объятиях гор. Как заброшенная фабрика на севере Армении стала домом для художников
• «Специально отстраняемся от классических лекций». Проект Kultura Brunch — об искусстве в непринужденной атмосфере
• Художник Ара Шаумян о творчестве, вдохновении женщинами, эволюции искусства и месте Армении в мировой истории
• От рисового зерна до огромных стен Еревана — художник и врач Шант Карапетян
• «Стоимость моей картины зависит от того, насколько сильно я ее люблю» — художник Адам Адамян