«Интеллект — важный инструмент, который позволяет лучше адаптироваться к любым событиям». Популяризатор науки Ася Казанцева — о жизни вне России, вере в чудеса и мифах, которые приходится опровергать

Спустя восемь лет она вновь приезжает в Армению. Закончив биологический факультет СПбГУ и магистратуры Высшей школы экономики и Бристольского университета, автор нескольких научно-популярных книг о мозге и поведении Ася Казанцева стала проводником людей, далеких от науки, в этот увлекательный дивный мир. 

После высказанного негативного отношения к развязанной Россией войне в Украине, популярная журналистка буквально стала мишенью со стороны властей. Несмотря на беременность, ее неоднократно задерживали в метро по системе распознавания лиц. А после обнародования личного адреса и номера телефона, отмены лекций и угроз уголовным делом, Казанцевой пришлось покинуть родину. Вдогонку ее объявили иноагентом.

Почти полгода Ася живет в Грузии. А 29 мая выступит в Ереване с лекцией «Наука откладывать удовольствие: Чему научили нас полвека (не)поедания маршмеллоу?» С популяризатором науки мы обсудили, в том числе, с какого возраста человек перестает быть интересен эволюции, почему личность склонна к конформизму и зачем нужно изучать иностранные языки и заниматься творчеством?

Не за горами полгода, как вам пришлось покинуть Россию. Часто в своих интервью потом вы упоминали о психологии стресса. Вот, буквально, цитата: «Мало рефлексирую, много барахтаюсь». Удалось этот стресс преодолеть?

— Вы знаете, чаще всего я на такой вопрос отвечаю: «Грех жаловаться». Если говорить о моей частной жизни, то я, конечно, адаптировалась более или менее к эмиграции. Понимаю, где живу, нашла няню для ребенка, открыла грузинское ИП, зарабатываю себе на жизнь лекциями. Но это не отменяет того, что в целом все происходящее чудовищно. 

Понятно, что мою жизнь все это поломало гораздо меньше, чем жизнь других людей. Так или иначе война отразилась на судьбах сотен миллионов, десятки тысяч погибли. У многих жизнь изменилась сильно и необратимо. И к этому, я полагаю, не следует адаптироваться, считать какой-то новой нормой. Нужно помнить и говорить о том, что все происходящее абсолютно ненормально. И в силу своих возможностей пытаться способствовать его завершению.

В чем вы находите точку опоры в данный момент?

— Мне повезло, как ни парадоксально это звучит, что я была беременна в момент начала войны, и у меня родился ребенок. Потому что дети очень заземляют, не позволяют впасть окончательно в темные бездны отчаяния. Они требуют внимания бесконечно, и это внимание радостное. 

Работа, конечно, дает опору. Большое счастье и привилегия, что мне удается читать лекции примерно так же, как я это делала в Москве. Теперь в Грузии, и в окружающих ее странах. И, в общем, получается, что 90% времени я занимаюсь тем же, чем занималась бы дома, то есть ребенком и работой.

Вопрос обывательский хотел бы вам задать. Зачем вообще нужно популяризировать науку? Есть ученые. Разве этого недостаточно? 

— Наука не существует в вакууме, она направлена на улучшение жизни общества и отдельных людей. И неплохо бы, чтобы общество было в курсе того, что происходит. Это полезно и самим ученым. Когда общество понимает, зачем они нужны, то в науку приходят и деньги, и люди толковые. 

Кроме того, я популяризирую биологию и психологию, и там огромное количество вещей, которые имеют отношение к повседневной жизни человека, к тем решениям, которые люди принимают. Моя последняя книжка — про человеческую репродукцию, про мотивы, которыми руководствуются люди, заводя детей, и про то, что известно науке о протекании беременности. Как сделать ее более здоровой, как можно отложить с помощью заморозки яйцеклеток или эмбрионов. 

Большую часть жизни я занимаюсь популяризацией когнитивных наук — того, что находится на границе между нейробиологией и экспериментальной психологией. Понимание того, как работает мозг, способствует более качественному принятию решений и более правильному здоровому обращению с ним. А ведь мозг — это наш главный рабочий инструмент. 

И тут есть еще второй аспект. Интерес к науке и прогрессу коррелирует с более цивилизованным взглядом на мир в целом, с уважением к человеческой жизни и свободе. Мне кажется, что моя аудитория преимущественно антивоенная. Принято считать, что россияне в большинстве поддерживают войну, по крайней мере, пропаганда очень старается создать такое впечатление. 

Но на уровне личных впечатлений вообще ничего подобного не наблюдается; у меня с самого начала войны была отчетливая антивоенная позиция, и я не замечала, чтобы хоть кого-то из моей аудитории это бы оттолкнуло. Напротив, их лояльность усилилась. У меня еще до войны был маленький чатик посетителей моих лекций, и в нем на 200 человек оказался всего один сторонник войны, и то не очень активный. Так что вот когда говорят, что это все ваше просвещение бесполезно, войну-то оно не остановило, — я думаю, что могло бы и остановить, если бы мы успели охватить всех.

Многие ваши печатные работы становились бестселлерами. Одна из первых книг, это 2014-й год, «Кто бы мог подумать» и «В интернете кто-то не прав», 2016-й год. Там речь, в том числе, о том, почему люди такие дураки. Многие сейчас себе этот вопрос задают, тучи глобально сгущаются над миром. За прошедшие 10 лет что-то изменилось в вашей точке зрения на этот вопрос? 

— Глобально ничего не изменилось. Люди такие дураки, потому что мы эволюционировали не в тех условиях, в которых сейчас живем. Мозг наш развивался как средство для коммуникации в маленьких, ограниченных по размеру человеческих группах. Жизнь древних людей была опасной и непредсказуемой, но, с другой стороны, у них не было вызовов, связанных с быстрым социальным и технологическим прогрессом. 

Получалось что? С одной стороны жизнь древнего человека была полна опасностей, с другой стороны — набор этих опасностей мало отличался от поколения к поколению. Человеку достаточно было осваивать информацию об окружающем мире интенсивно лет до 30, а дальше он мог пользоваться накопленными знаниями и действовать в соответствии с приобретенным опытом, передавая будущим поколениям. Ценность этого опыта не снижалась, не девальвировалась с такой скоростью, как сейчас, когда общество меняется очень быстро. 

И люди были очень сильно, в непредставимой для нас степени, зависимы от своей социальной группы. Тогда не было ни дистанционной работы, ни доставки еды. Получалось, что если вас изгоняют из общества, то это означает верную смерть от голода, холода и хищников. Именно это делает нас конформистами, людьми, для которых значимость мнения нашей социальной группы важнее, чем здравый смысл, моральные ценности и вообще что угодно.

Одно дело, когда речь идет про ценности наших близких, с которыми мы лично знакомы, а другое дело, что на этих же механизмах паразитирует пропаганда.  Она занимается тем, что создает впечатление, что все думают каким-то определенным образом. Для человека невыносимо трудно идти против общепринятого мнения, независимо от того, насколько он лично считал бы его правильным.

Сколько людей пытаются среди большинства найти какое-то успокоение и утешение? И есть ли какой-то процент не поддающихся подобному давлению?

— В принципе, все люди подвержены давлению общества. Другой вопрос, что если где и есть свобода воли, так это в том, кого мы считаем обществом, на которое опираемся в своих суждениях о мире. Кого конкретно включаем в категорию своих. Пытаемся ли мы разделять общечеловеческие ценности, как мы их себе представляем, или ценности своей страны, или профессионального сообщества, или опираемся на узкую группу друзей в первую очередь.

29 мая в Ереване состоится ваша лекция «Наука откладывать удовольствие. Чему нас научили полвека (не)поедания маршмеллоу». Речь, как я понимаю, пойдет о том, для чего стоит терпеть и откладывать удовольствие, и стоит ли вообще это делать. Я полагаю, что жизнь одна. Зачем себе отказывать, если можно жить на полную катушку?

— Смотрите, обе крайности плохи. Нехорошо, когда мы вообще не думаем о будущем. Также нехорошо, когда мы настолько тщательно думаем только о будущем, что не обращаем внимание на настоящее. 

Для людей скорее свойственно о будущем думать меньше, чем следовало бы. Когда вы живете в дикой природе, то вам довольно сложно накапливать ресурсы, сохранять их, строить долгосрочные планы на 10-15 лет вперед. Если у вас все доступное богатство — это кучка еды, которую вы нашли, то ее бессмысленно сохранять и откладывать на пенсию, потому что она за это время либо протухнет, либо ее хищники съедят. 

Люди совсем недавно, по эволюционным меркам, пришли к такому технологическому развитию и общественному договору, которые позволяют накапливать богатства. И существуют забавные нейробиологические эксперименты, которые демонстрируют, что в нашем мозге есть внутренние противоречия насчет оценки будущих благ и сиюминутных. Если в томографе предлагать испытуемым разные вознаграждения, то видно, что рациональная лобная кора сильнее активируется при обещании более крупного выигрыша, даже если он отсроченный. Но вот прилежащее ядро, главный в мозге центр удовольствия, гораздо ярче реагирует на немедленное вознаграждение.

Прилежащее ядро считает гораздо более привлекательным то, что можно забрать и съесть прямо сейчас. В мозге, как при любом другом принятии решений, происходит некоторый конфликт, диалог, противодействие между разными его отделами, обращающими внимание на разные аспекты информации. 

В целом люди склонны к немедленным вознаграждениям, и от этого они страдают, здоровье их портится. Человек склонен к тому, чтобы здесь и сейчас покурить, съесть что-нибудь сладкое, читать социальные сети вместо того, чтобы работать. 

Самоконтроль дает возможность хотя бы иногда все-таки выбирать долгосрочную пользу вместо немедленного краткосрочного вознаграждения. И накоплен большой массив данных о том, что самоконтроль ассоциирован с жизненным успехом в самых разных областях, причем его влияние зачастую оказывается выше, чем влияние интеллекта или социоэкономического статуса семьи.

Есть, в том числе, долгосрочные исследования, в которых сначала оценивался самоконтроль детей в школьном или даже дошкольном возрасте, а потом ученые отслеживали, как через 10, 20, 30 или даже 40 лет они распорядились своей жизнью.

Получается, что те, кто еще с детства демонстрировал более хороший уровень самоконтроля, потом строят более успешную карьеру, получают хорошее образование, реже разводятся, чаще покупают дом, реже имеют проблемы с наркотиками, никотиновой и алкогольной зависимостью, приводами в полицию. 

Способность откладывать немедленное вознаграждение ради долгосрочных перспектив — она в целом в жизни полезна. Хотя понятно, что всё можно довести до абсурда.

Вы живете в Тбилиси, приезжаете в Ереван. Как воспринимают ваши лекции на Южном Кавказе? Есть какие-то особенности восприятия или публика везде одинаковая?

— Так я же читаю лекции на русском языке, работаю на диаспору. Я регулярно спрашиваю аудиторию, многие ли жили в этом городе до 24 февраля 2022-го. И это всегда какие-то единичные люди. Большая часть моей аудитории раньше жила в Москве, Петербурге и Екатеринбурге, просто уехали из-за войны. А значительная часть людей не уехала, и я долгое время хотела оставаться с ними в России, просто меня дорогое отечество выдавило адресно.

Вы не первый раз приезжаете в Армению?

— Я была в Армении, ездили с мужем в отпуск в 2016 году. Тогда была даже маленькая лекция в Ереване, буквально человек на двадцать, мы ее довольно спонтанно организовали. Приехали просто так, а потом уже на месте познакомились с местными организаторами. 

А вот с тех пор, получается, восемь лет не была. Но в этот приезд у меня и не будет возможности как-то на нее посмотреть, потому что у меня же маленькая дочь, и я ее не оставляю надолго. Прилететь-выступить-улететь. Но раз уж мы теперь все живем здесь, то надеюсь, что буду приезжать в Ереван регулярно.

Расскажите о самых странных воззрениях обычных людей на науку, которые вам приходилось опровергать.

— Самый типичный распространенный миф — что человек использует 10% мозга. Тут забавно, что происходит он из предисловия к книге Дейла Карнеги, в котором некий психолог, которое это предисловие писал, цитирует мальчика- вундеркинда. Жил он много десятилетий назад в Америке, был высокомерен и говорил, что остальные люди используют малую долю возможностей мозга. И вот потом постепенно в ходе многочисленных пересказов, это превратилось в отчетливые 10% и в якобы научный факт, хотя это были всего лишь безответственные слова какого-то неизвестного ребёнка. 

Конечно, мы используем весь наш мозг постоянно. Мы бы не выжили, если бы использовали 10%. Кроме того, мозг — это дорогая штука, требует много глюкозы, кислорода. Он бы никогда не развился эволюционно таким большим, если бы не был нам целиком нужен. 

Этот миф может ещё отчасти укрепляться иллюстрациями функциональной магнитно-резонансной томографии. Там оранжевым цветом подсвечена зона мозга, которая работает более активно. Но речь идет просто о том, что она работает при выполнении задания более активно, чем в какое-то обычное повседневное время. Это совершенно не означает, что во все остальное время эта часть мозга не работает.

Бывают всякие мифы про интеллект. Общественность, как правило, недооценивает влияние генов на интеллект, в то время как близнецовые исследования показывают, что это влияние велико — однояйцевые близнецы всегда ближе друг к другу по уровню интеллекта, чем разнояйцевые. И более того, влияние генов на интеллект повышается с возрастом.

Когда у вас есть ребенок, вы его развиваете, он становится более или менее умным, в зависимости от того, насколько обогащенную среду вы ему создаете. Но дальше, когда он подрос и освободился из-под вашей власти, на первый план выходят именно врожденные предрасположенности. Если он от природы глуповат, то сядет на диван и будет телек смотреть. Если умен, то куда-нибудь поступит и окружит себя умными людьми. 

Про интеллект еще есть миф, что гены интеллекта находятся на Х-хромосоме, и из-за этого материнское влияние на интеллект должно быть выше, чем отцовское, с точки зрения наследственности. Идея соблазнительная, но основана на отрывочных и старинных экспериментах на мышах, а исследования человеческой генетики ее никак не подтверждают.

В мозге работают порядка 14 тысяч генов, и каждый по отдельности оказывает очень маленькое влияние на его работу, тем более на формирование интеллекта. Они распределены по всем хромосомам, мы их получаем и от папы, и от мамы. Корреляции интеллекта детей с интеллектом именно матерей, а не отцов, если даже в каких-то отдельных исследованиях обнаруживаются, то связаны скорее не с генами, а со средовыми воздействиями на ранних этапах развития, когда мозг именно формируется как биологический орган. 

То есть от того, насколько мать интеллектуальна, зависит, насколько здоровый образ жизни она будет вести во время беременности и насколько много внимания будет уделять малышу, пока он совсем маленький. Более интеллектуальные люди в среднем более благополучны и могут позволить себе больше проводить времени со своими детишками и как-то более внимательно относиться к их потребностям. Влияние матери, конечно, важно, но дело не в том, что интеллект передается по женской линии. 

Еще на слуху миф про эффект Моцарта. Мол, если дети или взрослые слушают классическую музыку, то они от этого интенсивно развиваются, лучше справляются с интеллектуальными задачами. Этот миф основан на одном очень маленьком эксперименте, при котором студенты слушали музыку Моцарта, а потом лучше решали задачи на пространственное мышление. 

Там было в группе буквально 12 человек. Когда эти исследования вызвали широкий интерес и их перепроверяли многократно, выяснилось, что слушать музыку может быть и неплохо для того, чтобы потом лучше справляться с задачкой, но при этом совершенно неважно, какую музыку. 

Если у вас одна группа сидит в тишине и скучает, а вторую вы как-то развлекали, то последней становится менее скучно решать задачки. Моцарт тут совершенно ни при чем. Можно аудиорассказы Стивена Кинга ставить или что-нибудь другое.

Мир ускоряется. Одна из ваших лекций — о креативном мышлении. Как стать креативнее? Что для этого нужно сделать? Или может уже не стараться? Кому-то дано, кому-то нет. 

— Креативность — это редкий пример свойства, на которое наследственность влияет не очень сильно. На интеллект влияет, он — важная предпосылка к креативности, но реализуется ли последняя или нет, больше зависит от среды, и от домашней среды обитания, в каких условиях в семье человек живет, и от внешних воздействий.

Креативность — это, в некотором роде, самая сложная нагрузка на наш мозг, максимизация его возможностей, потому что креативность — это постоянное переключение между двумя разными режимами. С одной стороны, режим свободного мыслеблуждания, генерации идей. Когда человек ни на чем не сосредоточен, он может новые ассоциации построить между известными ему элементами информации. 

Но, с другой стороны, творчество — это также и сосредоточенная проработка идей, которые пришли вам в голову, оценка их на реалистичность, последующее их воплощение в жизнь. Получается, что творчество — это постоянное переключение между двумя режимами. 

В последние годы это утверждение получило и нейробиологические доказательства. У нас в мозге есть две нейронные сети, которые обычно работают в противофазе. Сеть пассивного режима работы мозга связана как раз с расслабленным, несфокусированным мыслеблужданием. Лобно-теменная сеть исполнительного контроля, напротив, активируется, когда человек сосредоточен на какой-то задаче.

Выяснилось, что для творческих людей характерна одновременная их работа, или по крайней мере настолько быстрое переключение между ними, что при функциональной томографии, с ее низким временным разрешением, это выглядит как одновременная активация. Это видно и при решении собственно творческих задач, именно для тех испытуемых, которые дают наиболее оригинальные ответы, и даже когда эти люди, самая креативная группа участников эксперимента, просто лежат в томографе и ничего не делают.

Получается, что творчество – это когда вы одновременно надеваете все лучшее сразу. Когда одновременно задействуете самые разные области мозга, и разные режимы его работы. Поэтому творчество — это сложно, и даже может хорошо оплачиваться.

Получается, что творчество стимулирует мозг, и такие люди могут до глубокой старости, так же как и ученые, оставаться «в себе» и иметь свежую голову.

— Это звучит разумно. Мы действительно подвержены, к сожалению, возрастному снижению когнитивных функций. Причина тут та же самая, из-за которой у нас появляются морщины, спина начинает болеть и так далее. Проблема в том, что после 40 лет мы не интересны эволюции. 

Если какая-либо мутация нарушает ваше здоровье в раннем возрасте, то она помешает вам размножаться и передавать свои гены. А вот если мутация нарушает ваше здоровье уже когда вы, скорее всего, размножились и свои гены передали, то получается, что она не может отсеяться в естественном отборе. Нет инструмента для этого. Потому что вы детям ее все равно уже передали. 

И поэтому те мутации, которые связаны с ухудшением нашего здоровья, когда мы уже размножились, они, к сожалению, не отсеиваются эволюцией, от чего, собственно, и происходит старение. И, среди прочего, у нас гибнут нейроны, клетки в головном мозге. 

Человеку с возрастом становится сложнее осваивать новые области знания. В своей профессии он может быть более успешен, чем 20-летний, просто в силу того, что уже много знаний накоплено, и поэтому он более эффективно принимает решения именно в знакомых ему областях. А адаптироваться к новому ему трудно.

Но когда клетки начинают гибнуть, то важно, насколько большой запас прочности был заложен. Каждый раз, когда мы занимаемся интеллектуальной деятельностью, у нас возникают новые связи между нейронами. И получается, что если вы интенсивно использовали свой мозг, пока хорошая нейропластичность была, а потом какие-то клетки погибли, какие-то хабы нарушились, то мозг задействует обходные пути, запасные дублирующие дорожки, для того чтобы те же самые задачи реализовывать. 

Есть данные о том, что если человек знает хорошо иностранный язык, если он двуязычный, то он потом меньше подвержен старческой деменции. Более глубокие физиологические и анатомические повреждения мозг способен компенсировать, позже они начинают отражаться на поведении, должны для этого более далеко зайти. Так что, да, полезно иностранные языки учить, на музыкальных инструментах играть, университетское образование получать, сложную интеллектуальную комплексную деятельность практиковать. 

Кроме этого, для замедления когнитивного старения важно высыпаться и регулярно двигаться. Сон вообще нужен для того, чтобы упорядочивать информацию и новые синапсы растить. Мы гораздо лучше запоминаем то, что повторили прямо перед сном, потому что именно во сне мозг сортирует информацию, накопленную за день. А движение — потому что оно обеспечивает кровоснабжение мозга, дает ему глюкозу и кислород, нужные для того, чтобы клетки нормально функционировали.

Расскажите о ваших планах на ближайший год. Есть ли какие-то долгосрочные? Или, как у многих эмигрантов, горизонт планирования сузился?

— Проблема в том, что мои планы, как и планы многих людей, зависят от глобальных геополитических процессов. Я хочу вернуться домой сразу, как только это станет возможно. Если отменят репрессивное законодательство, выпустят политзаключенных, остановят боевые действия. 

Кажется, что не очень много смысла в том, чтобы адаптироваться на новом месте. Я стараюсь фокусироваться на тех вещах, которые пригодятся в любом случае, независимо от того, починится ли отечество через год или через 15 лет. Если все будет хорошо, я надеюсь новую книжку написать в обозримом будущем. Ну, еще лекции вот читаю. Ребенка ращу.

Вы себе отдаете отчет, что это, возможно, затянется надолго или даже навсегда? Или вы все-таки оптимист?

— Навсегда вряд ли. В России, как известно, за 5 лет меняется все. Екатерина Шульман здесь бы вам сказала, что наши представления о политике, к сожалению, свелись к биополитике. Что, вероятно, Путин будет у власти до своей смерти. Но ему все-таки скоро 72 года. И его смерть, вероятно, когда-нибудь наступит. Работа у него нервная. Многие из нас до этого доживут.

Слышу сдержанный реализм в ваших словах.

— Понимаете, ничего из того, что происходило в последние годы, невозможно было представить. Значит, может еще что-то случится, что нельзя было представить.

Получается, мы надеемся на чудо.

— Чудеса — это просто маловероятные вещи. И все же любая маловероятная вещь иногда происходит.

В завершении нашей беседы короткий блиц-опрос. Ваша самая желанная мечта?

— Вернуться домой.

Если не популяризатор науки, то…?

— Наверное, вышла бы замуж за человека с семейными ценностями и детишек усыновляла.

Бывает горе от ума?

— Нет. Интеллект — это важный инструмент, который позволяет лучше адаптироваться к любым событиям.

_{Фото предоставлены Асей Казанцевой}