Правозащитные организации Армении, помогающие квир-людям
Июнь по всему миру — это месяц гордости ЛГБТК+ людей. В Армении, как в довольно традиционной стране, он проходит незаметно, однако активисты и правозащитники работают в стране уже много лет, объединяя вокруг себя квир-людей и помогая им в сложных жизненных ситуациях.
В последний год рейтинг Армении по количеству прав меньшинств по сравнению с соседями улучшился — но только потому, что вокруг стало опаснее. Россия в этом рейтинге, кстати, оказалась на последнем месте.
В этом материале мы расскажем об армянских и эмигрантских организациях, которые помогают меньшинствам и к которым можно обратиться в экстренном случае, а также о том, как себя чувствуют квир-люди в Армении.
Одна из старейших в Армении правозащитных организаций, помогающая квир-людям, работает с 2007 года. Если раньше это был, в первую очередь, способ объединить вокруг себя людей, то сейчас «пинки» занимаются адвокатской деятельностью и добиваются успехов в суде — в том числе, по делам убежища. Об организации, ее истории и направлениях деятельности рассказал Мамикон Овсепян, директор по коммуникациям в Pink Armenia.
Какие ключевые моменты в развитии организации можно выделить, чем вы занимаетесь сейчас?
— Pink Armenia — это ЛГБТ-правозащитная организация. Мы начали работу в 2007 году. Мы всегда стараемся работать с сообществом — понять, какие есть запросы и как с ними можно работать. Сначала делали акцент на вопросах здоровья — например, по профилактике ЗППП.
Через несколько лет стало понятно, что без защиты прав человека трудно говорить о чем-либо еще. Когда люди не находятся в безопасности, им не важно ни здоровье, ни информационные мероприятия, поэтому мы пошли в сторону правозащиты. Конечно, информирование — важный вопрос, и опросы мнения ЛГБТ-людей мы проводим.
Изначально у нас действовал комьюнити-центр, но сейчас он востребован меньше. Многие покидают наше сообщество в определенном возрасте, «теряются» в хорошем или в плохом смысле. У некоторых дела идут к лучшему, они нашли кого-то и живут счастливо, а кто-то под влиянием семьи должен создать гетеросексуальную семью, и уже нет связи с комьюнити.
Наша основная аудитория — это молодые люди от 18 до 25 лет, в том числе репатриантки и иностранки, например, из России или Ирана.
В Армении появились френдли-места, парки. По моим наблюдениям, люди 2000 года рождения и позже — более открытые. Им не нужно особое место, чтобы быть собой, они могут встретиться на сайтах знакомств, в соцсетях и так далее. В то же время их меньше волнует активизм — старшее поколение прошло через более трудное время, поэтому борется сильнее. Хотя среди молодежи есть очень яркие активисты. В целом люди лучше знают, что им нужно.
Мы подстроились и немного поменяли формат — вместо простых встреч делаем тренинги, чтобы посетители учились на дизайнера, графику, веб-дизайн или СММ. На такие мероприятия всегда приходит много заявок.
В этом году зафиксированы важные кейсы по предоставлению убежища ЛГБТК+ людям. Может ли это помочь уже армянскому ЛГБТК-сообществу в защите своих прав?
— Да, были кейсы у парней с российским паспортом и с иранским. Оба добились убежища судебным путем. Конкретных миграционных законов по этому поводу у нас нет, но судебные дела помогают, во-первых, создать прецедент, чтобы это помогло и остальным.
Во-вторых, то, что суд признает, что в России все ужасно с правами квир-людей, это хорошо — значит, люди, работающие там, понимают, что такие случаи есть и в Армении, что это дискриминация и что в каких-то странах нам небезопасно. Это уже дает какое-то представление о том, что делать дальше и стать на шаг ближе к закону о запрете дискриминации. Так что да, это очень хорошо не только для мигрантов, но и для местных.
Молодых меньше волнует активизм — старшее поколение прошло через более трудное время, поэтому борется сильнее
Есть ли какие-то улучшения в положении ЛГБТК-сообщества за последние годы, хотя бы маленькие победы?
— В основном, это тоже решения суда. Мы вели дело по домашнему насилию, и суд признал, что это была дискриминация на почве сексуальной ориентации или гендерной идентичности. В Конституции Армении такой формулировки нет — указано, что запрещена дискриминация на почве пола, возраста и так далее. И вот это «так далее», по мнению судьи, включает сексуальную ориентацию. Для нас это стало хорошим началом года. Адвокатура стала идти лучше, чем раньше, но проблемы остались.
Например, в полицейских участках можно столкнуться с гомофобией или сексизмом. Если девушка-лесбиянка обратится по какому-то вопросу, ей могут названивать, говорить, что помогут «встать на правильный путь» или отпускать какие-то замечания в процессе общения. Такие вещи до сих пор существуют, к сожалению, и этот институт пока никак не меняется.
Антидискриминационный закон разрабатывают и хотят уже принять в текущем году, но он очень сырой и недоработанный. Закон не сможет работать не только для ЛГБТ-людей, но и вообще ни для кого. В нем не учитываются рекомендации ООН и Council of Europe. Сейчас немного не до этого, и, возможно, такие формулировки, как «сексуальная ориентация» и «гендерная идентичность» власть пока не готова включить в закон.
В этом году в Армении все-таки приняли закон о криминализации домашнего насилия. Там есть, в том числе, про сожительство, может ли это в теории тоже помочь?
— Да, конечно. Здесь, правда, снова придется сталкиваться с полицией и прокуратурой. Плюс в 2015 году поменяли Конституцию и указали там, что семья — это союз между мужчиной и женщиной. До этого такого не было, поэтому подобная формулировка может стать проблемой. Придется доказывать, что термин «партнерство» шире, и что насилие между партнерами входит в понятие «домашнего насилия». Получится ли судебным путем выдвинуть обвинение — зависит от каждого конкретного случая, и это первая проблема.
Вторая — патриархальное мышление, которое затрагивает всех женщин в Армении, включая лесбиянок и бисексуалок. По результатам исследования, которое мы провели, они не хотят говорить об этом, или даже не думают, что они жертвы насилия. Пары, в которых есть проблемы, или пострадавшие не заявляют в полицию, не говорят с нами, с психологом и соцработником о том, что происходит. У мужчин эта проблема тоже существует, но мы пока не проводили исследование относительно них.
В полицейских участках можно столкнуться с гомофобией или сексизмом
Есть ли разница между Ереваном и другими городами в плане консервативности? И изменилась ли ситуация из-за того, что стало больше европейских туристов и эмигрантов, которые выглядят иначе?
— Я думаю, что когда человек видит разнообразие, это всегда хорошо влияет на людей. В то же время в Армении есть специфика — «наш» это человек или «не наш». Если «не наш» — турист, пусть не нравится местным, но он уедет и ему можно больше простить. Если «наш», то, когда он что-то делает «не так», с ним обходятся более жестко.
В то же время, местные много чего не могут себе позволить. Они живут в больших семьях, у них есть родственники, которые давят. Те, кто приезжают, свободнее. Сейчас в Ереване мало кого удивят разный цвет волос, пирсинги, татуировки. Это, конечно, помогает. В других городах с этим сложнее — люди реже видят разнообразие.
Я помню, как мы раньше радовались, когда раз в четыре года у нас проходили Панармянские игры. Соотечественники со всего мира приезжали сюда, чтобы участвовать в соревнованиях, приезжали и их друзья. Город становился красивым и разнообразным, и я, когда еще был студентом, очень ждал следующих игр. Тогда все носили темную одежду, я видел эти мрачные лица, а во время игр город преображался.
В целом, взаимодействие с диаспорой нам помогает — даже если человек не из квир-сообщества, он ведет себя иначе, и многочисленные проекты, которые диаспора делает, постепенно меняют и наше общество.
Да, сейчас есть довольно много крутых международных проектов, в том числе, в образовании. Получается, что вырастут дети, которые привыкли к тому, что находятся в контакте практически со всем миром, и ситуация поменяется еще сильнее?
— Конечно, молодые люди, они более открыты, но в Армении самый патриархальный институт — армия. И тут начинается survival mode — консерватизм, насилие, агрессия. В такой среде очень сложно не поддаться подобному образу жизни, отгородиться от токсичности.
После службы большинство молодых людей, к сожалению, не могут справиться и несут этот образ жизни домой. Дальше все перенимают девушки, ведь им постоянно говорили, что замужество и дети — главное дело их жизни. Так создаются пары с очень консервативным мышлением, которые не знают, что можно жить иначе.
Я думаю, что, если у нас уже не будет такой жесткой проблемы безопасности страны, тогда мы можем говорить про большие изменения. А сейчас, к сожалению, это очень сложно.
В Армении самый патриархальный институт — армия. И тут начинается survival mode — консерватизм, насилие, агрессия
В мире довольно тревожные тенденции по отношению к ЛГБТК+ людям, мы это видим даже на примере Грузии. Может ли получиться так, что самой свободной страной в этом регионе станет Армения и не поддастся ли она негативному влиянию?
— Каждый год, когда Европа делает свою карту Rainbow, Армения находится в одном и том же месте, потому что у нас ничего не меняется. Да, в прошлом году мы получили право быть донорами крови, но это маленький процент свобод, его на карте не видно.
Сейчас Грузия, к сожалению, теряет свободы для квир-людей, а Армения на этом фоне кажется самой демократичной. Россия вообще опустилась на последнее место — и вот мы еще на пункт выше.
Это и смешно, и грустно. Я сам не думал, что что-то пойдет не так в Грузии. Я когда-то учился там на права человека и прошел стажировку в министерстве Евроатлантической интеграции, а сейчас все ухудшается очень быстро. Если в России эти законы принимали в течение 10 лет, то в Грузии сейчас все хотят делать за 2-3 месяца.
Это ужасно, и до сих пор не верится, для меня это как плохой сон. И, кроме того, тут очень серьезный звоночек — консервативные тенденции могут прийти и в Армению, мы видим, что все может измениться очень быстро. Будем ждать наших выборов и надеяться на лучшее.
В случае экстренной ситуации вы можете обратиться на горячую линию по номеру +374 33 522 533 или связаться через форму связи. Консультирование можно получить на армянском, английском, русском и фарси.
Созданная в 2020 году организация помощи транс*людям базировалась в России до признания несуществующего «ЛГБТ-движения» экстремистским, после этого большая часть сотрудниц была вынуждена уехать в Армению. Несмотря на то, что основательницы организации постепенно разъезжаются по миру, они продолжают помогать как людям в России, так и в Армении – для квир-людей, вынужденных уехать из России, здесь открыли шелтер. О том, с чем может столкнуться ЛГБТК+ эмигрантка, рассказал основатель «Центра Т» Ян Дворкин.
Вопрос, как вы оказались здесь, будет довольно грустным, поэтому сначала спрошу про направления вашей работы.
— Мы открылись в конце 2020 года, и тогда были только московской организацией. Все началось с нескольких страничек на сайте терапевтической группы, которую я вел вместе с коллегой. Из этого выросло огромное количество других проектов, и сейчас у нас объединения в 70 городах России. Но все же мы молодая организация, нам всего 3,5 года, в то время как другие работают по 10-20 лет.
В то же время мы прошли через какое-то огромное количество турбулентности. Когда я об этом думаю, прихожу в ужас. Это такая, не знаю, отчаянная борьба за жизнь и выживание, все очень сложно. То, что произошло 30 ноября в России — это был еще один добивающий виток. Суд, по сути, о запрете ЛГБТК+ в России стал тем рубежом, после которого мы приняли решение уехать. Оставаться для меня и публичных сотрудников Центра казалось уже суицидальным поступком.
До этого были просто борьба и риск, но все изменилось. Центральные телеканалы начали освещать, что будет суд по экстремизму ЛГБТ-движения, кто-то цитировал текст с нашего сайта, показывали наших волонтеров, упоминали «Центр Т». Мне все время скидывали куски репортажей, и было ощущение, что сейчас ко мне придут прямо 30 числа, вломятся в любой момент. Я объявил команде, что уезжаю, и предложил помощь с отъездом для них. Всего Россию покинуло 14 человек, большая часть из них приехала в Ереван, потому что не у всех были загранпаспорта.
Кроме того, Армения занимает очень хорошую позицию, не поддерживая Россию. Например, мы были на процессе, где судили парня из Чечни якобы за хранение оружия. Россия запрашивала экстрадицию, а суд дал ему статус беженца и сказал, что вообще все ЛГБТ-люди в России подвергаются опасности, и Армения готова их поддерживать. Мы очень удивились, для нас вообще это непривычно.
Вся наша команда пришла на процесс поддержать Салмана Мукаева. Эти же люди ходили на мои процессы в России, и у нас у всех сложилось представление о том, как выглядит суд, а тут он был совершенно другим. Мы были в шоке, особенно после множества дел в России — у судьи человечный взгляд, это был человек, который думал и задавал вопросы, чтобы разобраться.
Я все равно себя ощущаю в очень традиционалистской стране, но это был прямо настоящий судебный процесс, а не этот уже знакомый стеклянный взгляд и зачитывание текста. Очень обнадеживающая история.
Армения занимает очень хорошую позицию, не поддерживая Россию
Какие вообще у тебя и у команды впечатления от Армении? Как все это сочетается: консерватизм и прогрессивные веяния?
— Мне сложно говорить в целом за Армению, потому что я здесь всего полгода. Нам объяснили, и мой опыт это подтверждает, что правительство скорее поддерживает ЛГБТ-людей. Мы открыли шелтер, уже общались из-за него с полицией, и не раз.
Правоохранители знают, что это шелтер нашей организации, что там трансгендерные люди, и они нормально с нами взаимодействует. Когда мы говорили с людьми из госструктур, это были нормальные диалоги, скорее прогрессивные. Есть ощущение, что здесь, наоборот, в отличие от России, поддержка от государства, но более консервативное общество, которое не приемлет отличия.
Из того, что я постоянно наблюдаю и с этим все время встречаюсь, что здесь как будто у людей отсутствуют личные границы, и мои, в частности, нарушаются просто на каждом шагу. Таксист узнает, куда я еду, и начинает меня отговаривать туда ехать, мол, зачем время тратить. Другой случай — трансгендерную девушку из шелтера таксист заблокировал в машине и поворачивался к ней с какими-то предложениями, или покрывал другую девушку матом, мол, таких как ты вообще рождаться не должно.
Из того, что я наблюдаю, очень много агрессии получают транс*женщины, если местные понимают, что это трансгендерный человек. При этом здесь более безопасно себя чувствуют «традиционно» выглядящие парни. У меня постоянно случаются какие-то странные истории, потому что из-за внешности меня воспринимают как армянина.
Соответственно, требования ко мне, видимо, как у армян к армянам, а не как к иностранцам, к ним вопросов меньше. Ко мне же были претензии из-за отсутствия знания армянского языка, татуировок, за синие волосы. Я в какой-то момент вообще перестал их красить, потому что устал от постоянного внимания и вопросов.
В общем, надо быть готовым к тому, что можно получить много внимания, в том числе, довольно агрессивного. Я например еще попал в ситуацию, где меня преследовали мужики на улице. Они отказывались со мной говорить на русском и орали исключительно на армянском, и в чем дело, понять было невозможно. После этого, я просто не мог больше выйти из дома, потому что местные, когда меня видели, созывали остальных мужиков. Через неделю мы переехали в другую квартиру. Не знаю, что это могло быть, но опять же — либо волосы, либо незнание армянского, либо татуировки. И это через месяц после того, как мы приехали сюда, были довольно напуганы, и все очень тяжело переживалось.
Здесь как будто у людей отсутствуют личные границы, и мои, в частности, нарушаются просто на каждом шагу
Больше не было таких случаев? На новом адресе, например?
— Я думаю, что это все-таки был скорее единичный случай, больше такого со мной не происходило. Но периодически я слышу от разных людей про агрессивное преследование. Видимо, это еще то поколение, которое привыкло к каким-то жестким нормам поведения. Правда, если что-то не так, мне говорят на армянском, поэтому мне разобраться довольно сложно.
Есть ощущение, что здесь спокойнее, чем в России?
— Конечно. Те ребята, для кого это первая заграница, начали говорить: «Мы больше никуда не хотим, я могу здесь спокойно дышать, это потрясающе, я не чувствую того напряжения, которое есть в России».
С этим я совершенно согласен, потому что на родине я ждал обыска каждый день, я ждал, что на меня будут нападать и встречать у подъезда, я ходил с баллончиком. Собственно, на нас и нападали, и это было частью реальности, постоянным фоновым и очень сильным напряжением. И здесь, конечно, ничего такого нет.
Еще, наверное, здесь у меня как-то поменьше смелости, что ли, потому что в России я до последнего носил какие-то значки с ЛГБТ-флагом, другую символику, а здесь скорее боюсь этого. Я еще чувствую себя чужим, и хочется как-то мирно прожить то время, пока я здесь, не вступая в какое-то отстаивание и просвещение. Будто у меня силы на это закончились, и делать это в чужой стране совсем сложно. У меня ушло месяца четыре, наверное, чтобы выдохнуть.
В итоге, получилось немного расслабиться, несмотря на какие-то проблемы, и я уже вспоминаю тот опыт как прошедший. Ереван стал для нас дружественным местом, где мы ждем гуманитарные визы. Большинство ребят уезжает и будет работать удаленно, кто-то уже уехал, я скоро отправляюсь в Израиль.
Как сейчас работает «Центр Т» и какую помощь вы можете оказать?
— У нас 25 действующих проектов для тех, кто находится внутри России или уехали в эмиграцию. В Ереване есть шелтер, в который могут обратиться те, кто бегут от режима, либо оказались в тяжелой ситуации уже в эмиграции. Кроме того, у «Центра Т» можно получить информацию об эмиграции, в том числе о документах и визах, или записаться в языковой кружок.
Сейчас мы построили работу в России так, чтобы вся основная часть нагрузки ложилась на тех, кто не находится в стране, чтобы не подставлять сотрудников. Это позволяет продолжать работу проектов и помогать не только самим транс*людям, но и их близким.
У нас можно получить медицинскую помощь для трансгендерных людей — записаться к дружественному врачу, получить назначение на гормональную терапию или узнать про хирургов.
НКО была основана в 1998 году и занимается регулированием вопросов, связанных с правами человека и защитой уязвимых групп, таких, как ЛГБТК+, секс-работни_цы, заключенные, люди, живущие с ВИЧ и затронутые ТБ, лица, употребляющие психоактивные вещества, мигранты, беженцы, вынужденные переселенцы и граждане других стран.
В том числе, New Generation помогает получить доступ к медицинским услугам, социальной помощи, адвокации и налаживает связи между государством и обществом. Президент организации Сергей Габриелян рассказал, как строится работа центров и как развивается законодательство Армении в области прав человека.
Расскажите немного о вас, в каких направлениях вы работаете, чьи интересы защищаете.
— У нас самая большая из подобных организаций в Армении — в New Generation более семидесяти сотрудни_ц, главный офис в Ереване и два общественных центра (DropIn centers) в Гюмри и Ванадзоре, нам помогают и международные фонды, и частные предприниматели, и обычные жертвователи.
Мы помогали открыться и другим организациям, в том числе финансово, поэтому практически все комьюнити, которые вы знаете, с нами связаны. Хотим, чтобы таких организаций было больше, и у людей был выбор, куда они могли бы обратиться — у нас постсоветская страна, да еще и маленькая, поэтому ЛГБТК+ люди могут не захотеть обращаться за помощью в какое-то место, где у них есть знакомые.
Боятся стигмы и дискриминации. Главное, чтобы комьюнити получило помощь, и не столь важно, от какой из организаций. Все проекты, о которых я буду говорить, бесплатны.
В Ереване у нас есть шелтер, в который могут обратиться за помощью, и четыре основных направления работы. Первое — это права человека и их защита, в том числе адвокатура, второе — общественное здравоохранение, еще есть capacity building, различные тренинги, и даже для работников государственных структур, а также коммуникация. Мы ориентируемся на запрос человека и, в зависимости от того, с какой проблемой он пришел.
Например, кто-то приехал из России и хочет тестироваться на ВИЧ, но оказывается, что у него еще и проблемы с жильем и нужен шелтер. В этом случае мы сделаем так, чтобы человек получил весь спектр той помощи, которую предоставляет наша организация.
У нас постсоветская страна, да еще и маленькая, поэтому ЛГБТК+ люди могут не захотеть обращаться за помощью в какое-то место, где у них есть знакомые
У нас несколько групп бенефициаров — это ЛГБТКИА+ люди, мужчины, у которых был секс с мужчинами (MSM), люди с ВИЧ, секс-работни_цы, люди, которые находятся в тюрьмах и которые уже вышли из тюрьмы, а также беженцы.
Мы сотрудничаем, в том числе, с Prison Monitoring Group. Это независимая мониторинговая группа, которая работает в Армении больше 10 лет и следит за ситуацией в местах лишения свободы, пишет отчеты для местных и международных организаций.
Недавно мы стали частью организации, которая намерена предоставлять экстренную помощь представителям ЛГБТК-сообщества, которые хотят переехать в Армению или Грузию. Мы поможем с юристом, шелтером, продуктами, покупкой билетов и консультированием по приезду.
У вас представительство, в том числе, и в делах по дискриминации. Как вообще обстоят дела с такими процессами? Потому что, как я понимаю, закона о дискриминации как такого нет, а существующие напрямую ЛГБТК-людей не защищают.
— Закона против дискриминации нет, сейчас только разработали законопроект. Месяца два назад еще об этом никто ничего не хотел говорить, мы стояли на месте. Но, как я понимаю, Европа сказала, что готова до конца этого года предоставить Армении либерализацию виз, и получается, что один из пунктов Европейского Союза — это принятие этого закона. Сейчас очень медленно, но устойчивыми шагами идет процесс обсуждения принятия. Уже была встреча с омбудсменом по правам человека и с другими чиновниками.
Но посмотрим, как будет, потому что Армения только-только освободилась от российского имперского влияния, а до этого здесь был СССР, что влияет на общество. Мы устойчивым шагом идем к демократии, но понимаем, что будет очень большое влияние не только со стороны России, но и со стороны консервативных экс-президентских сил.
И они будут использовать намеренно этот закон и продолжать свое черное дело по отношению к ЛГБТК-сообществу. Кстати, в обсуждаемом законе самый актуальный вопрос — мы требуем, чтобы в законе против дискриминации был пункт о СОГИ (сексуальная ориентация и гендерная идентичность), так как сейчас есть только пункт «прочее», который один судья может истолковать в нашу пользу, а другой — нет. Нужно закрепить в законе, что людей нельзя дискриминировать по этим признакам.
Еще мы видим влияние со стороны Российской Федерации на наших братьев-грузин, что происходит там сейчас. Больше десяти лет они идут в сторону Европы, и раз — все уже под вопросом, очень плохая ситуация. Мы не хотим, чтобы то же самое было здесь.
По правам человека, мы занимались вопросами изменения протокола о донорской крови — в 2023 году ЛГБТК+ людям разрешили сдавать кровь. Для меня самое главное, что у комьюнити есть свои права, и они добились этого. В 2020 году, когда шла война и была острая нужда в донорской крови, а людям с редкой группой отказывали, мол, ты гей, и все. Это небольшой шаг, но очень важный.
В 2023 году ЛГБТК+ людям разрешили сдавать кровь
Вторая проблема — закон по изменению гендерного маркера. Сейчас официально и можно, и нельзя менять гендерный маркер. В реальности можно, потому что не запрещено, но нигде и не прописано, что можно проводить коррекцию пола, и могут дать другие документы только после хирургической операции.
Врачи говорят — мы боимся, потому ни их, ни пациента нынешние законодательные нормы не защищают, и никто не знает, что будет завтра. Поэтому сейчас подобные операции делают или подпольно, или за границей — там, где легально. Предпосылки для изменения этого есть, так как Армения, слава Богу, приняла МК-11.
Но, к сожалению, новые нормы не вошли в систему Армении — нужно очень много пересмотреть, врачей никто не переобучал. К сожалению, наша страна еще не готова, в правительстве говорят, что им нужно года два, чтобы все изменить. А если через два года будет уже МКБ-12? А помощь людям нужна прямо здесь и сейчас.
Кроме того, сейчас очень стало проблематично делать изменение пола в паспорте. Раньше было свободно — делайте, что хотите, только отстаньте от нас и не афишируйте то, что сделали. Сейчас боятся, потому что нет законодательного акта, и смена документации находится в серой зоне.
То есть без операции пока нельзя изменить гендерный маркер?
— Получается, что нужно обязательно сделать операционный листок, где нужно писать, что проведена такая манипуляция, после этого в ЗАГСе меняют документы. А теперь просят, если операцию делали в России, из армянского медцентра подтверждение, что человек сменил пол, а в Россию он, конечно, не поедет.
Требуется идти снова к врачу, и здесь тоже проблема — у них нет квалификации, подхода к ЛГБТК+ людям, нет участия в международных семинарах. Поэтому нужна комплексная работа, чтобы менять отношение к таким пациент_кам, получать знания о том, какие препараты назначать и так далее.
Сейчас официально и можно, и нельзя менять гендерный маркер
Следующая проблема — армия. Во-первых, это очень консервативное и жесткое общество. Закрытое, как и тюрьма, но сейчас в тюрьме ЛГБТК+ людей держат отдельно, что в данной ситуации плюс, это их хоть как-то защищает от насилия. Мы следим только за тем, чтобы у людей были такие же условия, как у остальных, потому что обычно таким заключенным отдают худшие камеры и хуже оказывают медпомощь.
По закону у нас геев и транс*людей освобождают от армии, но не просто так, а признают негодными к службе как психически больных. Государство говорит, мол, вы не хотите служить в армии, но у нас это обязательно, но и защищать вас в армии от насилия и дискриминации мы не готовы, поэтому единственный способ не пойти в армию — написать, что ты психически больной.
Комьюнити не готово решать эту проблему и говорит, что ок, лишь бы нас освободили. Больше 5000 человек не пошли на военную службу, однако пока не были задействованы другие механизмы. И никто до сих пор не подал в Европейский суд по правам человека, а ведь это нарушение — ориентация не делает человека больным.
И диагноз накладывает на человека ограничения?
— Конечно, но сейчас меньше. Например, уже можно получить водительские права. Наш работник подал в суд, и было принято решение, что это не то, что может быть препятствием для получения водительских прав. Однако работать чиновником, полицейским, военнослужащим, в силовых структурах и тому подобных — нельзя.
В Армении есть альтернативная гражданская служба. Мы предлагали на встречах с комьюнити этот вариант, но пока нет желающих. Власти нас просят, чтобы мы договорились о механизмах работы внутри сообщества, но, как видите, сделать это сложно.
Нужно работать не только с комьюнити, но и с государственными чиновниками, со всеми инстанциями, начиная с премьер-министра, заканчивая уборщиком в министерстве или конторе, проводить тренинги, семинары, как общаться с ЛГБТК+ людьми, как снизить число случаев, когда начинается харассмент или какая-то дискриминация. Нам нужно показать обществу, что квир-сообщество — это не те стереотипы, которыми людей пугают консервативные силы, так что не только государству, но и комьюнити необходимо работать над собой.
По закону у нас геев и транслюдей освобождают от армии, но не просто так, а признают негодными к службе как психически больных
Для борьбы с такими стереотипами нужно проводить курсы переподготовки, чтобы сообщество могло делать то, что им по сердцу. Это очень важно, в том числе для транс*людей и секс-работн_иц. Много людей думают, что если ты транс*человек, то обязательно ты в этой сфере, особенно в этом плане тяжело транс*женщинам. После таких курсов они могут работать парикмахер_ками, в IT, вариантов много. Мы должны влиять на изменение мышления общества, и для этого мы работаем со всеми общественными организациями и с государством.
Мы преподаем в полицейской академии — у нас есть отдельное занятие для них. Поэтому мы медленно, но уверенно двигаемся вперед. Если будем сразу совершать большие шаги — их будет проще «откатить», мы это уже видим в Грузии. Поэтому стараемся, чтобы было принято как можно больше именно законов в будущем. Да, Армения более 30 лет независима, но, как я уже говорил, мы долго были под влиянием. Нам нужно освобождать наши взгляды и наше общество.
Наконец, еще одна уязвимая группа, которой мы помогаем — это люди с ВИЧ. Мы и Real World, Real People сотрудничаем с Global Fund и предоставляем полный пакет помощи — тестирование, доконтактная и постконтактная профилактика, лекарства. Мы единственная организация, которая предоставляет ВИЧ сервисный пакет услуг. Более 18 000 бенефициаров получают от нас помощь в этом плане, и более 5 000 — юридические консультации.
Если вы хотите обратиться в фонд, можно оставить заявку на сайте организации. Помимо шелтера, New Generation оказывает психологическую поддержку персонам, пострадавшим от стигмы и дискриминации, проводит консультации для людей, желающим узнать свой ВИЧ-статус и получать терапию. Кроме того, в организацию можно обратиться за юридической консультацией и помощью в защите прав человека.
Это не единственные организации, которые занимаются помощью квир-комьюнити в Армении. Мы добавили в нашу подборку еще два важных проекта:
DiverCity, основанный в 2019 году — это проект, направленный на борьбу за разнообразие во всех его проявлениях, основной аудиторией которого стали молодые ЛГБТК+ люди, а также уязвимые группы. Среди проектов, с которыми работает организация — эко-инициатива, борьба с дискриминацией, повышение видимости сообщества и образовательные проекты, а также создание комьюнити. Присоединиться к проекту можно на сайте или в соцсетях. В 2022 году вместе с фондом People In Need НКО выпустила подробный отчет о дискриминации призывников во время медкомиссий.
Right Side специализируется на помощи транс*сообществу и защите в случае дискриминации. НКО предоставляет юридические консультации, организовывает образовательные мероприятия, оказывает помощь нуждающимся транс*людям и секс-работн_ицам, в том числе по вопросам ВИЧ. В комьюнити-центре регулярно проходят тренинги, консультации и общественные дискуссии, например, о решениях доступа к гормональной терапии или выявление мест, где квир-люди чаще всего сталкивались с дискриминацией. также предоставляет подробные и ежегодные отчеты о состоянии транс*сообщества в Армении и нарушениях прав человека. Почитать отчет за 2023 год можно здесь, а обратиться за помощью — здесь.
