Армянский университет — уникальный научно-образовательный проект, единственный в подобном формате в стране. Его основали 11 ноября 2020 года для тех, кто искал ответы на многие вопросы: что есть государство, где и как находить друзей-союзников, в чем слабость и в чем сила армянского государства?

Основатели — одни из лучших специалистов из разных сфер: Эдгар Элбакян — политолог, эксперт по Азербайджану; Карен Игитян — политолог, эксперт по региональным вопросам, который еще в молодости переехал в республику из России; Грант Микаэлян — политолог и экономист, также вернувшийся на родину, но уже из Грузии и Сергей Мелконян — кандидат исторических наук, также прибывший из России.

Почему образование важно получать при любых обстоятельствах? На что сделали ставку при создании ВУЗа? И в чем состоит главное отличие Армянского университета от классических «коллег»? О любимой альма матер нам расскажет историк и преподаватель Сергей Мелконян. 

Вы уже несколько лет живете и работаете в Армении. Когда решили вернуться на родину? 

— Я планировал переехать довольно давно, но получилось только с третьей попытки, в 2020-м. Предыдущие попытки не увенчались успехом, а новый переезд сложился успешно — появилась ясность в плане работы. В третий раз пойти по той же тропе, окунуться в неизведанное на родине непросто, сложно себя заставлять каждый раз. 

Предыдущие два переезда почему не складывались?

— Я закончил магистратуру и тогда в первый раз мы с коллегами пытались переехать. Создали в Армении аналитический центр, но потом появилось понимание того, что запрос на экспертно-аналитическую деятельность в республике не так высок. 

Во второй раз с такой же попыткой переехали, стало проще. Это был переходный период, когда я половину времени проводил в Армении, половину — в России. Работу также строили вокруг аналитического центра. Потом, когда у меня все уткнулось в научную деятельность, я понял, что приоритет нужно отдать науке. 

В 2020-ом году вам поступило предложение на госдолжность в Армении.

— Назовем это государственной службой.

Как тогда складывалась работа?

— Интересно, потому что мой первый рабочий день пришелся на 27 сентября. На первый день войны, в прямом смысле этого слова. Помню его поминутно, как он складывался. Вторая часть истории, что я не владел армянским, поэтому не мог работать с документооборотом, была проблема с коммуникацией. Кстати, с президентом мы общались на трех языках параллельно: на английском, русском и армянском. 

Единственное, что я понимал, что возможности у нас ограничены, поэтому нужно использовать весь креатив и выжимать из имеющихся возможностей максимум. Это пиар, экономические связи и так далее. Мы не были в процессе принятия решений.

На этом месте вы задержались недолго.

— Ровно до того момента, когда президент решил подать в отставку. Это случилось в начале 2022-го. С того момента я больше там не работаю. И не планирую возвращаться на госслужбу.

Как возникла идея создания научно-образовательного проекта? Насколько она была актуальной, учитывая предыдущий опыт не сложившейся научно-исследовательской программы?

— После войны мы с коллегами долго пытались разобраться, в чем проблема? Во-первых, сам факт войны, это уже проблема. Основная функция государства — обеспечение безопасности. Государство провалило эту функцию и, тем более, когда проиграло войну, а власть осталась на месте. 

Сейчас часто обращают внимание на симптомы. У человека насморк, горло и так далее. А на самом деле, у него заболевание — довольно глубокое и фундаментальное. Мы пришли к выводу, что самая глубокая проблема здесь — образование. Кстати, я сегодня на зачете еще раз убедился в этом. 

Мы думали над образовательным проектом, что и как сделать. Игитян (прим. ред. Карен Игитян — кавказовед, один из основателей Армянского проекта) предложил создать школу, начать с маленького, давать какие-то базовые знания по общественно-политическим наукам, логике. 

Я понимаю, что у нас разный менталитет: у меня и у местных армян. Но есть какие-то базовые вещи, которые не должны выходить за рамки общечеловеческой логики, а здесь они очень часто выходят. Когда у вас системные настройки не в порядке, можно легко вами манипулировать, просто во всем убедить. Эта хроническая болезнь и лечится образованием.

Мы пришли к выводу, что самая глубокая проблема в Армении — образование

Можете отметить топ-3 проблем, которые вы выявили в образовательной сфере Армении?

— Давайте начнем с того, что не все студенты старших курсов бакалавриата и магистратуры способны на карте мира показать, где находится Армения. Кто-то тыкает в Европу, кто-то в Саудовскую Аравию, кто-то ткнул сегодня в Азербайджан и сказал мне, что это Армения. 

Отсутствует понимание того, где мы находимся. Люди существуют в каком-то пространстве, которое называется Республика Армения. А где она вообще? Какими странами окружена? Кто живет? Какие интересы? Этого понимания нет. 

Помните притчу? Когда не хватало воды, но появилась «дикая» вода, все люди выпили, но мудрец предупреждал, что все сойдут с ума. Большинство выпили, стали безумцами, но все друг друга понимали. Мудрец один не пил, в итоге он понял, что это он безумец, которого никто не понимает, и сам выпил воды. 

Вот и здесь складывалась ситуация, что люди, которые не были «отфильтрованы» пропагандой, они понимали, что что-то не так. И был запрос, помимо образовательного, социальный: найти контакты, единомышленников, которые смогут детально объяснить, помочь понять. 

Насколько он успешен? Запрос не просто продолжает существовать, он увеличивается. Если раньше было 50-60 заявок, сейчас более сотни. Естественно, конкуренция увеличивается. Это за два года работы и с учетом того, что ресурсная база тоже увеличивается, правда, не в таких масштабах. 

Образование в Армянском университете бесплатное, однако многие видят в этом подвох и боятся, что ВУЗ финансируется некими подозрительными людьми и организациями.

— Мы сразу говорим про наши источники финансирования. Нам скрывать нечего. Наш базовый принцип — этнический капитал. Неважно откуда, из Армении и Соединенных Штатов, Ирана и Франции, даже из Швеции — вообще не принципиально. 

Главное — это не должны быть деньги иностранного проекта, исключительно от армянских бизнесменов, которые хотят инвестировать в образование. И таких понимающих людей много. Каждый по-разному достигает успеха, и многие ценят образование.

Наш базовый принцип — этнический капитал

Расскажите, что из себя представляет университет, как изначально выстраивалась стратегия, менялась ли она в течение этих двух лет?

— Учитывая, что у нас есть опыт педагогической и научной деятельности, имеется понимание того, как должен быть выстроен образовательный процесс. При этом, учитывая, что мы все-таки являемся не классическим образовательным учреждением. В этом смысле мы свободны, более гибкие в плане графика, подходов и так далее. 

Содержание у нас соответствует как раз университетскому качеству, а по форме это уже неформальное образование. В неформальной части самая сильная сторона — форма, а в плане университетской части — как раз контент. У нас синтез первого и второго.

Были ли изменения? Конечно. С учетом как местных реалий, так и запросов. Где-то курсы приходилось расширять, поскольку все довольно сжато, а группы разные. Здесь может быть человек из колледжа, которому 16 лет и успешный адвокат, ему под 50. Абсолютно разные социальные группы и возрастные категории. 

Естественно, начали ужесточать контроль, потому что есть понимание того, что такое образовательный курс. Пришел, послушал лекцию, получил сертификат и ушел. У нас целеполагание другое. Нужно, в прямом смысле, вдолбить знания в голову

По какой идеологии выстраивается образовательная программа?

— Вся идеология строится через призму армянских интересов. Мы полностью свободны, нам не нужно обслуживать иностранную повестку, устраивать дискурсы и писать отчеты. У нас нормальный принцип работы. 

По каким критериям отбираются студенты? 

— Никаких возрастных, гендерных и прочих ограничений. Во-первых, мотивация – это ключевое. Понять, в чем она. Получить сертификат, поставить на полочку, и чтобы мама порадовалась? Мне рассказали, что многие поступают, чтобы просто жениться. У каждого своя мотивация. В ходе интервью (прим. ред. — в Армянский университет поступают не по классическим вступительным экзаменам, а по собеседованию и эссе) ты пытаешься разобраться, в чем реально состоит мотивация человека.

Второе, это уже не столько критерий отбора, сколько проверка исходных тактико-технических характеристик. Посмотреть, человек сможет в общую канву встроиться или нет. Если у него какие-то перегибы в плане коммуникации, или у него недостаточно знаний, и он не способен их усваивать быстро. 

Какова форма обучения? 

— Занятия проводятся вечером, исключительно в очном формате, потому что дистанционное образование — бесполезно и низкоэффективно. Если человек мотивирован и готов уделять время, пусть приходит. 

В один из факторов нестандартности Армянского университета входят выездные занятия. По каким критериям выбираете, куда поехать? Это же дополнительная финансовая нагрузка как минимум.

— Смотрите, во-первых, то, что модно назвать ice-breaking session. Представьте, приходят люди максимально из разных социальных групп, возрастов, естественно, сложно как-то выстроить между ними коммуникацию. В неформальной обстановке коммуникация выстраивается лучше. 

Конечно, хоть университет неформальный, но образовательный процесс формализован. Выстроить коммуникацию, которая не просто партнерская, коллегиальная и дружеская, можно только в неформальных вариациях. Все понимают, что это работает не только в образовательном процессе. 

Что касается локаций, мы стараемся выбирать символичные места, которые отвечают повестке дня, имеют связь, через которую мы сможем донести определенный смысл. Преемственность мыслей должна быть. 

Для многих это, действительно, новые локации. Люди во многих местах вообще ни разу не были, очень редко выезжают. Нужно показать, что страна не ограничивается Ереваном. Хоть у нас есть ребята из районов, но многие ереванские. Для них Армения это downtown Еревана, но все намного шире. Нужно приучать любить родину. А чтобы любить, ее нужно увидеть.

Расскажите про лагеря. У вас их два: зимний и летний. Куда вы ездите и зачем? 

— Во-первых, чтобы познакомить разные потоки (прим. ред. — в Армянском университете нет курсов, есть потоки) друг с другом, потому что они не пересекаются физически. Чтобы была эта горизонтальная коммуникация. 

Во-вторых, держать руку на пульсе — сохранить нашу коммуникацию с выпускниками. И, в-третьих, проработать какие-то совместные шаги. Когда человек увлечен, ему что-то интересно — это самый удобный формат. В лагерях многие вещи рождались, которые сейчас, собственно говоря, и развиваются.

Насколько важно сохранять ВУЗу тесную связь с выпускниками? Что она дает?

— Пытаемся ее сохранить по-разному. Есть человек, который ответственен за работу с выпускниками. Он регулярно обновляет информацию о том, чем они занимаются, и чем мы можем им помочь. Кстати, многие из них сами стараются вовлекаться в разные программы, которые мы организуем. 

Если рассматривать с точки зрения проекта, это такой пост-продакшн. Мы выпустили, а что для кого еще можем сделать? Важно, чтобы была последовательность, потому что в противном случае, когда ты отрываешься от большого сообщества, ты рискуешь попасть снова в эту шумовую волну. А когда ты не один, ты не утонешь.

Помимо основателей в Армянском университете преподают приглашенные специалисты. По каким критериям вы их выбираете?

— Первый — профессионализм. Второй — максимальная объективность, что равно проармянской позиции, потому что только это является объективным в Армении. 

Стоит ли классическим университетам перенять опыт армянского университета? 

— Смотрите, классические университеты не могут перенять полностью наш опыт. Туда многие как раз ходят просто за «корочкой», там низкая мотивация вовлеченности. Здесь высокая. Не у всех университетов это получится, только если он не даст что-то качественно новое, возможно, систему ценностей.

И тут проблема дать эту систему ценностей со знаниями вместе. А не просто бумажку.

Какова миссия университета?

— Она довольно глобальная и долгосрочная. Образование — процесс вечный. Одна из задач — донести эту мысль, что никогда не поздно его получать. Самое главное — синергический эффект, который образуется, когда появятся много не только пассионарных, но и небезразличных людей. 

Представьте, по оценкам ООН, в Судане к началу сентября погибнет несколько миллионов людей от голода в связи с гражданской войной. Кто, что делает — всем вообще плевать: что в Вашингтоне, что в Москве, что в Брюсселе. 

Причем, все понимают, откуда растут корни проблем. Не потому, что суданцы какие-то непонятливые люди. Так сложилось. Во-первых, это борьба с безразличием через образование. Когда ты образовываешь, человек становится более осознанным. Зачем ему здесь жить? Для чего? Что защищать? Как, самое главное, это делать? Все через образование можно донести. А тут задача не на год, не на два и даже не на десять.  

Образование — процесс вечный

Первая проблема — непонимание своего места в мире и окружения. Как в коконе или спичечной коробке все живут. 

Вторая проблема – дисциплина. Ее как таковой не существует. Возможно, она в рамках менталитета сформировалась. Есть какая-то своя система координат, которая пока что для меня является terra incognita. Я не могу понять, почему так. 

Коллеги часто мне помогают. Игитян, Микаэлян, Элбакян — они объясняют, что это значило, потому что сами прошли через аналогичный путь. 

Читайте также:

«Память о геноциде стала связующим звеном между армянской диаспорой и Родиной, объединяя общую боль и память» — политолог Эдгар Элбакян

Армения сегодня и 32 года назад. Историк и кавказовед Карен Игитян