Много лет подряд повсеместно растут и плодятся кавер-группы. Армения здесь не исключение. Корпоративы, банкеты, свадьбы, вечеринки — надежный способ заработать музыканту, играя песни известных исполнителей. Некоторые артисты, высоко задрав нос, гнушаются играть чужой материал. Другие же прекрасно совмещают каверы с авторскими проектами.

Тарон Вардазарян цепляет своей искренностью и творческим подходом к материалу. Создавая собственные аранжировки, он всегда делает композицию немного своей.

Вернувшись из армии и поиграв несколько лет в одной небезызвестной на ереванской сцене кавер-группе, музыкант собирает свой собственный коллектив Newton Project при поддержке легендарного Stop Club. Muse и Eminem, Black Eyed Peas и Blur, Måneskin и Kaleo — странное на первый взгляд соседство, но Тарон гармонично смешивает их песни внутри одного проекта.

В рамках рубрики «Прослушка» мы поговорили с ним о выборе репертуара, устройстве ереванской кавер-сцены, нездоровой конкуренции и о том, почему не стоит играть Tears In Heaven Эрика Клэптона по случаю рождения сына.

Когда ты начал петь и впервые взял в руки гитару?

— С музыкой я связан почти с рождения, но если взять год, от которого идет мой отсчет как профессионала, то это 2018-й. Почти шесть лет выступаю на различных ереванских сценах, преимущественно с кавер-бэндами.

Что это за точка отсчета, первый концерт?

— Это мое возвращение со службы. До армии я занимался музыкой любительски, учился в театральном институте на режиссера. Но все это не имело вообще никакого смысла, потому что как только я вернулся, полюбил музыку по-другому.

А армия как-то повлияла на это?

— Армия повлияла только тем, что там я соскучился по музыке.

Там не было возможности играть на гитаре?

— Хоть я и служил в музвзводе, но это армия — у нас не было свободного доступа к музыкальным инструментам даже раз в неделю. Никто не позволял играть музыку для души. Это устав, так должно быть.

Что играли, марши?

— Да, марши.

А ты на чем играл?

— Я играл на малом барабане и трубе.

Что было дальше ?

— В 2018-м я вернулся из армии и влился в состав кавер-бенда Ness Band как вокалист. Мы играли с ребятами на протяжении 4-5 лет — я им очень благодарен за все.

Сейчас у меня уже другой проект — его я собрал сам, но при полной поддержке и вместе с легендарным Stop Club. Группа называется Newton Project, и очень скоро мы станем крутыми.

Как складывается репертуар? Как ты его подбираешь? 

— Репертуар подбираем по принципу голосования. В этом плане у нас демократия. Каждый член коллектива имеет право предлагать свои четыре трека, которые мы будем фильтровать по мере необходимости — с коммерческой точки зрения, и, естественно, нам самим должно быть в кайф играть эти песни.

С коллегами-вокалистками Аленой и Элен

У тебя есть авторские вещи?

— Есть, но на уровне полуфабрикатов. К сожалению, я не решаюсь полноценно сделать песню и записать ее. Просто чувствую, что сейчас еще не время. Я не пытаюсь спровоцировать себя на авторские материалы, осознавая, что тут не каверы — это должно прийти от сердца.

Твои заготовки на армянском или на английском?

— Больше на армянском. Но, конечно же, английский язык никуда не денется. Я как фанат Led Zeppelin, Pink Floyd и других зарубежных рок-артистов, не могу не писать на английском.

Однако, будучи армянином, я должен сначала умудриться завоевать местную сцену. Чтобы сделать это, подходит только армянский. Англоязычные группы в Армении очень редко получают славу, и то они часто разбавляют программу армянскими песнями. С точки зрения певучести и мелодичности наш язык мне нравится больше.

На каких группах ты вырос?

— В пять лет мне подарили Sony Walkman — это один из первых CD-плееров с наушниками. Там были два диска — The Beatles и Led Zeppelin. Естественно, я начал с The Beatles, потому что в пять лет Led Zeppelin очень психоделично и сложно.

Со временем пришли более современные рок-артисты — Linkin Park, Korn, Nirvana, 90-е, 00-е. Я рос на них до подросткового возраста, а потом уже был настоящий треш. В мой плейлист пришли очень тяжелые ребята — Katatonia, Opeth, Gojira. Это совмещалось с хип-хопом. Я очень большой фанат Eminem. Также обожаю поп-артистов, которые пишут хорошую музыку — например, Билли Айлиш. Может у нее нет такого вокала, как у Уитни Хьюстон или харизмы, как у Майкла Джексона, но она затронула мое сердце своими эмоциями.

Чем ты занимаешься помимо музыки?

— На данный момент практически ничем. До этого у меня в жизни был кикбоксинг, тайбокс. В подростковом возрасте очень сильно увлекался футболом, играл за один из местных клубов. Но это было давно и неправда. Из спорта можно еще выделить кикер, настольный футбол, который я просто обожаю. Очень часто играю, если есть время и возможность.

Еще одна моя страсть — поварское искусство. У меня это идет почти вровень с музыкой. Обожаю готовить итальянскую кухню. Если когда-нибудь стану знаменитым, приглашу всех в свой собственный ресторан.

Мы будем ждать приглашения. Поговорим об армянской сцене. Что она из себя представляет сегодня и как меняется за последние годы?

— Сегодня это мешанина из сотен, если не тысяч разных музыкантов, среди которых, к сожалению, есть нездоровая конкуренция. Это исходит от того, что существует очень мало концертных площадок. Однако, этим фактом обеспечивается высокий уровень и профессионализм исполнителей. На небольшой, по меркам мегаполисов, Ереван приходится много талантов и это круто. Чтобы объяснить все детально, можно разделить музыкантов на три категории групп.

Первая — те, для кого музыка является хобби. Они кайфуют от выступлений, готовы играть где угодно и когда угодно. Их мы отложим в сторону, потому что они не влияют на весь остальной спектр музыкантов. Далее идут авторские группы, но у них свои сцены, цены и ценности. И есть категория кавер-групп, к которым относимся и мы.

У нас все очень проблематично, потому что, как я уже сказал, мало мест для выступлений. Чаще всего я выступаю в Stop Club. Если перечислить места, где есть сцена, а не маленькие пабы, то это Beer Academy, Dargett, Mezzo, Yans, Club 12, Kami, Livingston и еще пару не ресторанных заведений с живой музыкой. Часть из них хотят видеть определенные группы, которые приведут свою аудиторию. Попасть туда достаточно сложно, но при этом не то чтобы престижно. Ничего особенного ты там не добьешься, и кроме уверенности в себе, у тебя ничего не прибавится. 

Многие кавер-группы, которые конкурируют между собой, очень редко это делают адекватно. Вместо понимания того, что нужно становится лучше, сыграннее и техничнее, некоторые пытаются насолить другой группе, чтобы занять ее место. К сожалению, этим занимаются большинство музыкантов, и в какой-то момент подобным стали промышлять очень близкие мне люди. Я так делать не собираюсь — если завоюю эту сцену, то с максимальным упором на качество контента. Это не только музыка, но и внешний вид, все сценические детали.

Что значит насолить? Как это проявляется?

— Всем нужно максимально дешево получить хорошую группу — клубам, заведениям и заказчикам на корпоративы, поэтому бывают случаи, когда про группу говорят разные нехорошие вещи, тем самым сбивая цену.

Также существует коррупционная схема, которая действует во всех странах СНГ — я об этом знаю. Промоутер берет миллион, оставляет себе 200 тысяч, а на 800 находит группу. Это нормально, если человек выполняет условия договора. Но часто происходит так, что он находит максимально дешевых артистов, ставит самую недорогую аппаратуру, кладет себе в карман огромную сумму и обеспечивает плохой репутацией хорошую группу, которая могла бы сыграть за сумму, изначально предоставленную заказчиком.

Еще я часто замечаю, что как только одна группа начинает исполнять какую-нибудь композицию, которая классно заходит, все остальные начинают ее копировать. С одной стороны, это нормально, когда трек в тренде. C другой, это неуважительно в том плане, что очень много групп играют каверы на определенных музыкантов, делая это собственной фишкой.

Лично у меня такая фишка — группа Kaleo. Я не фанатею от них, но у меня хорошо получается исполнять их песни. Совсем иное дело, если я вижу у другой группы, что они исполняют трек по-своему, в авторской аранжировке. Я ненавижу копировать песню один в один и всегда заморачиваюсь c партиями. Зачастую, я слышу копию моей версии на следующей неделе после нашего выступления. Это неуважительно с профессиональной точки зрения, но c моральной стороны никаких проблем — это каверы, а не наши песни.

 Newton Project

Не могу не спросить — повлияли ли релоканты на местную сцену?

— Очень сильно повлияли. У любой медали есть две стороны, но поскольку в моем проекте Newton три музыканта релоканты, могу назвать только положительную сторону всего этого. Я такой человек, который старается не замечать негативное, потому что оно всегда будет в чем-то. Учитывая нынешнюю ситуацию, когда существует нехватка хороших музыкантов, даже с учетом релокантов, я только рад поработать с людьми из других стран, c другим музыкальным менталитетом.

Например, с точки зрения ответственности и подготовки к программе — 90% армянских музыкантов не готовятся к выступлению, когда играют сессионно. Типа, я и так крутой. Такая же проблема, конечно, была и с некоторыми эмигрантами, но я собрал команду из крутых и ответственных музыкантов. Всегда привожу в пример Стиви Уандера, Стинга и многих других классных ребят, которым всегда нужно было репетировать перед выступлением. Странно получается, что Стингу надо готовиться, а тебе нет.

А тебе самому никогда не хотелось уехать?

— Мне всегда очень хотелось уехать в США, Британию, Италию. Последняя — это вообще моя мечта. Но пока я не сделаю карьеру в Армении, не собираюсь уезжать отсюда, если не будет крайней необходимости. Здесь моя родина, любимый город, мой дом, семья и моя кошка — я не могу все это оставить и уехать за условной американской мечтой.

Это очень привлекательно, но считаю, что любой музыкант сначала должен научиться работать со своей аудиторией, с носителями языка своего народа, а потом уже дорасти до того, чтобы уметь продать европейцу или американцу песни на английском.

Можешь припомнить какие-нибудь курьезные случаи на выступлениях?

— Я накосячил однажды очень сильно. Когда наше выступление уже закончилось, и почти все уже были бухие, включая музыкантов, к нам подходит чел, достает много денег в знак благодарности и просит меня спеть одну маленькую песню, потому что у его брата родился сын. Это был отличный повод, мы еще отметили это событие все вместе.

В какой-то момент я иду на сцену, по дороге забыв, кому и по какому случаю должен спеть. В итоге я исполняю песню Tears In Heaven Эрика Клэптона, которую он написал в память о погибшем сыне. Это было самое неуместное, что только могло прийти в голову. Благо, никто из заказчиков не знал эту композицию — ни слова, ни смысл. 

В общем, все поблагодарили?

— Да, все поблагодарили, музыканты посмеялись, все прошло круто.

Какие у тебя любимые армянские группы, если брать авторскую сцену?

— Есть одна группа, на концерты которых я хожу не реже, чем на свои, обожаю их как музыкантов — это Fairwind. Ребята местные, ереванские армяне. Делают все очень по рок-н-ролльному и эмоционально, исполняют как свои песни, так и каверы. Советую всем, кто нас сейчас читает, побывать на их выступлениях хотя бы один раз за всю жизнь, потому что это правда может быть незабываемо. Там царит прекрасная атмосфера драйва — даже на System of a Down не было так душевно. Хоть никто из них не является профессиональным музыкантом, они очень сильно любят музыку и выступают уже на протяжении 15-16 лет.

У тебя есть мечта?

— Скажу честно, у меня нет мечты, но есть цели, а это разные вещи. Последняя мечта, о которой я думал днем и ночью — это попасть на концерт Linkin Park, которого уже никогда не будет. Конечно, в этом концертном списке были и Pink Floyd, и Led Zeppelin, и Tool. Но это уже не мечта, а маленькая цель, потому что к ним добраться намного легче, чем к Linkin Park. К сожалению, Честер Беннингтон покинул нас раньше.

Фото: архив Тарона Вардазаряна и Newton Project

Читайте также:

• Участник Flat, LSD и автор музыкального подкаста Арег Арагил: прошлое, настоящее и будущее ереванской андеграунд-сцены