«Луна сменяет солнце, восток меняет запад». Пророчества в мире индастриала: дуэт Marzahn из Берлина впервые выступил в Ереване
1 ноября 2023 в баре «Гадюка» пошумел проект Marzahn. Сочетая электронику с живой перкуссией и отстраненным вокалом, дуэт формирует атмосферу цикличной безнадежности. Первая смена, идущая в четыре утра при свете фонарей на фабрику, последний строитель, разветвление путей старого электродепо — все это их музыка.
Название происходит от одного из спальных районов Восточного Берлина — Марцана — c не самыми привлекательными характеристиками и сложившимися вокруг него стереотипами. Значительная часть его жителей — выходцы из стран бывшего СССР.
В рамках рубрики «Прослушка» мы поговорили с участниками коллектива Ниной и Пашей о пророческих текстах, ереванском брутализме, о том, где спрятаться от собственного творчества и государстве, где разрешено слушать только их музыку.
Паша, перед интервью ты мне сказал, чтобы я представил, что вы не музыканты, а антропологи. Расскажи, пожалуйста, зачем мне это нужно?
Паша: Это, конечно, фигура речи. Скорее нам хотелось избежать банальных вопросов, характерных для большинства интервью с музыкантами.
То есть непосредственно к антропологам вы себя не причисляете?
Паша: Ну, антропологический интерес всегда присутствует.
Нина: Я думаю, что тут речь идет о нашей музыке, которая путешествует теперь по разным городам и странам. И мы смотрим, как она вписывается в места, в которые мы приезжаем.
Получается, вы сами проводите такое антропологическое исследование?
Паша: Да, это же все про человеческое взаимодействие.
Берлин хороший город для жизни антропологов?
Паша: Хороших мест для жизни будто бы все меньше.
Нина: Мне кажется, что музыка Marzahn создана не для Германии, а больше для человека нашего все-таки.
Кто приходит на концерты в Германии?
Паша: А там нет концертов. Мы там ни одного не дали.
Почему?
Паша: Мы там прячемся.
От кого?
Паша: От своей музыки, которая навеяна реалиями этого мира. А там убежище.
То есть Берлин для вас убежище, потом вы берете билет на самолет и распространяете музыку Marzahn по городам разных стран?
Паша: Пока как-то так, да. В данном случае это получились точки релокаций — мы сыграли в Сербии, затем в Грузии и вот теперь в Армении. Соответственно, хотелось посмотреть, как это все прозвучит здесь.
Так или иначе, вам все равно придется рассказать про район Берлина, в честь которого вы назвали группу
Паша: Мы про него специально мало знаем, чтобы это был образ на дистанции. Но, как минимум, Марцан противоречит образу Берлина — такого мультикультурного, продвинутого, толерантного города. Там диаметрально противоположное настроение.
Сегодня у Марцана вполне конкретный образ, который прямо ассоциируется с хип-хопом из панельного района, вайбом 90-х и прочим. Нам, конечно, совершенно не хочется под этим тэгом выступать в Берлине.
Когда это все затевалось в Москве, в этом была некая экзотика, какая-то изощренная идея — было интересно. Что такое Марцан? В Берлине все знают. Это такой тег, который сразу все отметает. Люди, не послушав музыку, а увидев название, могут сделать неправильные выводы о нашем проекте и не продолжить копать глубже.
Ну, представь. Если группа из Германии назовется «Бутово», то это будет изящно, а если она будет из Москвы, то уже какой-то отсыревший прикол.
А так было, что люди, когда узнавали, что вы называетесь Marzahn, говорили «а, ну понятно все»? Или это ваша теория?
Нина: Да, пожалуй, это наша теория.
Паша: Пока не даем им такого шанса.
То есть пока что вы группа из России все-таки?
Нина: Да, только так.
Паша: Не «пока», а «уже». Место рождения, так сказать. Когда Marzahn начинался, лирика первых композиций была на немецком языке — это было сделано с целью идентификации, потому что мы особо не могли похвастаться музыкальными достоинствами, но нужна была отправная стилистическая точка. Думаю, на английском все поют, на русском тоже стали, а вот на немецком пока еще никто.
Затем, когда требовательность к точности высказывания стала более высокой, все пришло к русскому языку. Мы ведь выражаем свои ощущения от всего происходящего с нами, в первую очередь. И поэтому стали переходить на родной язык, чтобы более остро доносить их.
А что происходит с вами сейчас? После начала войны вы пишете новые композиции?
Паша: Стыдно признать, но для меня это некий катализатор — реальность меня вштыривает.
Нина: Оборачиваясь назад, хочу сказать, что меня иногда пугает наш материал. Тексты пишет Паша, я их перевожу, если речь идет о треках на немецком языке. Они как будто предсказывают будущее — в последнее время прошу его напророчить что-то хорошее.
Паша: А я в свою очередь отвечаю, как только ко мне что-то поступит… оттуда *указывает пальцем вверх*.
Пока не поступало, да, ребята, пока дела не очень.
А пример текста можно?
Паша: Это скорее касается русскоязычных текстов, потому что на немецком был такой минимализм, примитивизм.
Нина: Нет, подожди, у нас был трек Wir Gewinnen Nicht, в переводе «Мы не победим», и он был написан перед ковидом. Мы сделали клип — нам снимали его наши друзья, которые занимаются экспериментальным кино. Когда он вышел, многие говорили, что мы спекулируем на теме коронавируса, но это совершенно не так — все было написано раньше, и даже клип был снят раньше.
А если брать из песен на русском, у нас есть «Слава», «Сам себя», «Все не так», «Погода», «Волосы».
Паша:
«Слава» (отрывок) 2021:
На без того израненных полях выжженные слова.
Просочится в землю прах, значит, вечная ему слава.
На потрепанных небесах словно выдолблены слова
Вознесется к небу прах, и пусть легкая ему слава.
На растерзанных животах словно выкручены слова.
Столбенеет в жилах страх, будет крепкая ему слава.
«Сам себя» (отрывок) 2021–2022:
Сам себя ловил, сам себя загнал.
Словно в горло кость знаки подавал.
Из последних сил, из последних ног.
Сладострастно гнил мимо лишних нот
И не без утех, и не без прекрас
И теперь у всех, и уже у нас
Сам себя ловил, сам себя загнал
Но тебя забыл, но в тебя попал.
«Все не так» (отрывок) 2019-2020:
Поколений стойких кирпичи
Пробивают черные лучи –
Это все не так,
Это все не так плохо
Звуки все сливаются в один –
В запах плавящихся шин –
Это все не так,
Это все не так плохо.
«Погода» (отрывок) 2018-2019:
Три, три, три, три, три часа не меняется погода.
Три, три, три, три, три часа не меняется погода.
Каждый из нас, по-прежнему, все еще, думает о своем
А воздух уже соприкасается с огнем.
Три, три, три, три, три дня не меняется погода
Три, три, три, три, три дня не меняется погода
На карте обозначены новые, обозначены новые цели
Они там возникают, словно язвы, на ее теле.
Когда вы пишете музыку и тексты, в первую очередь думаете об «я» или об «они»?
Паша: В первую очередь мы, конечно, не думаем. Это происходит на бессознательном уровне, потому что мы начинаем с ритмической части музыки — басы, ударные и под них в полутрансе начинают возникать слова, которые туда укладываются, как один из вариантов развития событий. Но бывают тексты, которые написаны пять лет назад, и вот только сейчас в экстренном режиме мы положили их на музыкальные наработки.
Изначально нет никаких стратегических размышлений, куда это, для кого, к чему. Все как бы inside. Осознание, что это может быть с чем-либо связано, приходит уже после. Например, есть трек «Исчезают волосы и на теле полосы» — вроде нет никакой сюжетной конкретики, но понятно, что ничего хорошего. Коннотация сразу негативная. Что это, где — непонятно. И на теле полосы тоже жутковато.
Нина: «Луна сменяет солнце, восток меняет запад. И все сопровождает гнилой и сладкий запах». И все это меня действительно пугает, разве это не пророчество?
Паша: Гнилой я бы уже заменил на какой-то другой запах. Гнилой он был, когда не было, допустим, сегодняшних событий на Ближнем востоке.
А вы смотрите на лица людей во время выступления?
Нина: Я редко смотрю в зал. Слишком сконцентрирована на выступлении.
Паша: Мне очень хочется, но, кажется, большую часть выступления провожу с закрытыми глазами.
Мне просто интересно, хоть раз вы наблюдали за людьми, за их реакцией?
Паша: В автобусе-то это страшно, а на сцене тем более.
Судя по клипам и фотосессиям, для вас очень важна картинка. Насколько музыка Marzahn неразрывно идет с визуализацией?
Паша: Да, безусловно, важно. И есть понимание, какие ощущения это должно вызывать. Мы стараемся без излишней сюжетности и деталей передавать среду. Наши образы в ней не всегда занимают первый план, также происходит и в музыке — этот прием рифмуется.
Все клипы и фотосессии — это ваша идея, концепция?
Паша: Что-то мы делаем сами, что-то вместе с друзьями единомышленниками.
Нина: Изначально было желание создать мультидисциплинарный проект Marzahn Gruppe — это и музыка, и видео, и фото. Но пока музыка доминирует.
Паша: Была идея, например, выпустить материал не в формате альбома, а короткометражного фильма. Но что говорить о том, чего нет. Тем не менее, ощущение от визуального образа должно соответствовать ощущениям от музыки.
Нина: Поменьше наших лиц — это тоже важный момент. Чтобы не было ассоциации с конкретными людьми.
Паша: Да, ибо это ассоциация с брендом, c поп-продуктом. А нам хочется лавировать. Вот по музыке у нас, казалось бы, «поп»-подход в какой-то степени. Если сравнить нас с кем-то из мира авангардной импровизационной музыки, то у нас все расчерчено — куплет-припев, но среди этого может возникнуть импровизация. Хочется балансировать. Сейчас все иронизировано — вот новые звезды брит-попа, а вот краут-рока. Если мы и будем звездами, то звездами абсолютного ничего.
Если мы и будем звездами, то звездами абсолютного ничего
Давайте представим государство, где разрешено слушать только музыку Marzahn. Что за люди там живут?
Нина: Я не знаю, я их не вижу. Но ты там будешь?
С радостью.
Паша: Государство вообще страшновато звучит. Сразу представляешь что-то антиутопическое с бруталистской архитектурой. И везде группа Marzahn. Визуализация, как в фильме «Чужие среди нас». С минималистичными баннерами со слоганами. Украшены фасады домов с призывами к чему-либо. Вот я думаю, что-то такое могло бы быть.
Вам было бы комфортно выступать?
Паша: У нас бы не было выбора, я полагаю.
Нина: Ведь целое государство нас слушает.
Паша: Мы бы себе не принадлежали в тот момент. Нас бы возили по концертным залам, где люди слушали бы нас сидя.
Нина: Какой ужас.
Когда будет следующий концерт группы Marzahn в Российской Федерации с точки зрения антропологии?
Паша: С точки зрения антропологии он будет. А когда? Будем ждать сигнал.
Какое было ваше самое отчаянное выступление?
Паша: Я надеюсь, оно впереди.
Нина: Мне кажется, довольно отчаянным было выступление в Сербии в последний раз. Мы поменяли наш сетап (прим. ред. — комплект инструментов, оборудования) — сделали его компактнее — с ним поменялась и программа.
Паша: Мы в экстренном режиме репетировали два дня подряд по много часов уже прямо в Сербии, были взвинчены в те дни. Удачным образом нас поместили на небольшую площадку, но с очень мощным звуком, народ пришел туда уже подогретый, и все сложилось.
Нина: Но не все пошло по плану, и это сделало выступление напряженнее и оттого, как мне кажется, интереснее.
Самый странный комплимент, который вы слышали для группы?
Паша: Сегодня после концерта подошел молодой мужчина и сказал, что хочет нас найти на Spotify, потому что ему будет комфортно работать под нашу музыку.
Нина: А, так мне не показалось, он правда это сказал!
Паша: Возвращаясь к твоей истории про музыку для государства, я думаю, что все-таки есть задатки. Если люди готовы под нее работать, то мы построим крепкое государство *смеется*.
Вы не поинтересовались, кем он работает?
Паша: Он работает — это уже о многом говорит.
Вы первый раз в Армении? Что вам особенно запомнилось?
Нина: Я сегодня видела здесь закат, который не видела нигде. Это было просто гигантское, алое солнце. И слои гор вокруг — что-то невероятное.
Паша: В Ереване у нас все было в спринтерском режиме. И большее впечатление от Армении, кажется, мы получили, когда ездили отсюда в Тбилиси и обратно двумя разными дорогами — с разной природой, но с одинаковой степенью крутости.
Нина: Да, через Ванадзор и Севан.
Паша: Ну и армянская архитектура с ее космическим брутализмом нам очень близка. В целом Армению хочется побольше изучать.
Возвращайтесь! А есть ли у вас место-мечта, где бы вы хотели сыграть?
Паша: На Нибиру (прим. ред. — фантастическая планета, созданная американским писателем Захарией Ситчиным).
Нина: Было бы довольно занятно сыграть в Берлине все-таки.
Фото: архив Marzahn
Читайте также:
• Поддержка от солиста System of a Down и подарок от гитариста Queen. Nemra — творческий путь армянской рок-группы с нотами национальных мотивов
• «От фанка и джаза до рока и метала» — группа Tabule
• «Мы не думаем, что спасем мир» — нойз-рок группа «Davachanner»
• «Верим, что создаем сильную в духовном смысле музыку» — группа VANAKAN
• Группа «Спасибо» о прошедшем туре, дуэте Jesss, планах на будущее и собаках
• «Музыка для нас образ жизни» — армянская регги-ска группа Puzzlny
