«Каждый уголок дышит армянским традиционным бытом». Экскурсия по дому-музею хранительницы времени Лусик Агулеци и ее вклад в культуру страны

Лусик Самвелян (Агулеци) — армянская художница и этнограф. Она родом из Нахиджевана, города Агулис, где и провела свое детство. Позже вместе с родителями Лусик переехала в Ереван, но каждое лето, вплоть до середины 80-х годов, возвращалась — к бабушке и дедушке.

Однако поездки с годами становились все тяжелее, так как в этих краях усиливались антиармянские настроения и уничтожались культурные памятники. Тогда Самвелян начала постепенно вывозить ценные армянские вещи в столицу, чтобы защитить их.

Для сохранения связи с родиной она взяла псевдоним Агулис, начала тщательно изучать армянскую историю и культуру — не просто читать, а воспроизводить и реализовывать начитанное. Благодаря собранной коллекции народных предметов быта и одежды, сегодня ее дом стал этнографическим музеем, где теперь не только принимают гостей, но и проводят экскурсии с подробным рассказом об армянских традициях и обычаях.

Мы поговорили с невесткой Лусик Агулеци — Гаяне Самвелян о жизни и творческом пути художницы, о том, как она подверглась травле в советское время за ношение тараза, а также о подарке азербайджанскому писателю.

Можем ли мы сказать, что Лусик Агулеци та, кто спасла армянские традиции, обычаи?

— Лусик Агулеци, собирая эти вещи, скорее преследовала не цель иметь коллекцию, а пыталась спасти от потери культурные, исторические предметы и памятники, так как видела, в каком состоянии они были. Она родилась в Агулисе и до восьми лет жила там. После переехала с родителями, но каждый год навещала бабушку и дедушку. Со временем она видела, как предметы быта, которыми пользовались исключительно армяне, оказывались в чужих руках. У них было две судьбы — уничтожались, как хачкары в Джуге, или же присваивались чужими. Даже сегодня в некоторых музеях достояние с армянскими надписями называют своим. Кроме того, Лусик Агулеци с мужем были эстетами — любили окружать себя красивыми вещами. Из Агулиса тоже множество вещей она привезла, когда уезжала туда рисовать.

В 90-ые была проблема выживания — люди продавали свое имущество, чтобы на что-то существовать, в том числе, старинные предметы. Лусик очень переживала, ведь многое покупалось и вывозилось за границу. Она начала продавать свои картины, чтобы суметь выкупить хоть какие-то вещи. Считала, что созданное армянами должно оставаться на родине. В этом плане да, она спасла, сохранила некоторые предметы быта, одежды, культурные и исторические раритеты.

Допустим, ремни из серебра были сборные — раньше их делили, чтобы у каждой внучки, к примеру, оставалась какая-либо часть. Но когда они попадали в руки к мастерам, их расплавляли и делали другие украшения. Лусик килограммами покупала у мастеров эти куски, чтобы сохранить. Она пыталась сберечь часть ее света, ведь если каждый сумеет сберечь свою часть, то в конце концов мы получим общую картину и нашу полноценную Армению.

Известен случай, когда Агулеци, в очередной раз поехав в Агулис за вещами, столкнулась с правоохранительными органами. Что тогда произошло?

— Последнее посещение Агулиса было в 1986-м году, когда она поехала туда рисовать. Представители правоохранительных органов подошли к ней и сказали: «Что, рисуешь, чтобы потом сказать, что это твои деды сделали?». Она ответила, что это и так деды сделали — ее арестовали за антинациональные слова и мысли. Муж вынужденно приезжал несколько раз в Ереван за бумагами, доказательствами, что она член художников СССР и не занимается политической деятельностью. Эти пару дней в заключении она вела дебаты с азербайджанцами, так как владела их языком — да так, что те сказали: «Забирай, только уезжай скорее».

Рядом с армянами в Агулисе жили и азербайджанцы — Лусик гостила у одного из них, в семье которого уважали и чтили армян. Этого человека предупредили, что, если она не уедет через один день, то проблемы будут и у его семьи. Она же за период пребывания там сумела собрать много вещей, однако этот азербайджанец сказал, что все равно не сумеешь вывезти, не дадут. Он попросил Лусик уехать как можно скорее и обещал отправить все собранные ею предметы при первой же возможности. Действительно, он их вскоре отправил, но больше никакой связи с Агулеци у него не было.

Расскажите, пожалуйста, почему и с какого времени Лусик взяла себе псевдоним «Агулеци»?

— Если не ошибаюсь, где-то с начала 2000-х — с того времени, когда она уже не могла ездить в Агулис. Взяла псевдоним, чтобы хоть как-то сохранить связь с родиной. До конца жизни Агулис был во снах, разговорах и воспоминаниях Лусик.

Изучая историю Лусик Агулеци, я столкнулась с интересным именем — Акрам Айлисли. Кто это и какую связь он имеет с ней?

— На азербайджанском Агулис называли Айлис. Лусик всегда и везде рассказывала о своей бабушке, что она была музыкантом, занималась медициной, шитьем, о том, как ее уважали и армяне, и азербайджанцы.

Однажды в журнале «Дружба народов» был напечатан отрывок из произведения «Каменные сны» Акрама Айлисли (прим. ред. — азербайджанский писатель). В тексте он рассказывал об Айкануш из Агулиса — с какой нежностью она купала азербайджанского сироту во дворе церкви. В эти дни мы получали множество звонков — спрашивали не о бабушке Лусик ли речь идет. Там был еще отрывок, что внучка Айкануш приезжала из Еревана, рисовала постоянно одну и ту же церковь. Книгу перевели и нашли еще упоминания о бабушке.

Акрам Айлисли был одним из немногих, кто имел смелость говорить о деяниях азербайджанцев в отношении армян:

Желтовато-розовый свет на высоком куполе, казалось, рассказывал таким же высоким, как и он, горам о существовавших здесь когда-то чистоте, возвышенности, просторе и красоте мира. И Люсик опять была там, во дворе красы церквей — Вангской церкви: художница Люсик, внучка Айкануш, девочка лет тринадцати-четырнадцати. Тем летом Люсик в первый раз приехала из Еревана на летние каникулы в Айлис и с первого же дня с утра до вечера не покидала церковного двора. Ну сколько же раз можно было рисовать одну и ту же церковь? А может, церковь была только предлогом? Быть может, и Люсик видела в этом появляющемся по утрам и вечерам на куполе желтовато-розовом свете улыбку Бога и верила, что ее можно нарисовать, и потому, так прочно обосновавшись в церковном дворе, днями напролет рисовала одно и то же?

Отрывок из романа Акрама Айлисли «Каменные сны»

Лусик помнила молодого человека, который отличался во многом от жителей Агулиса и знал Акрама Айлисли — мы попросили передать ему одну из кистей, которым рисовала Лусик. Он считался народным писателем, но после выхода в свет книги «Каменные сны» был преследуем, лишился звания.

Говоря о Лусик Агулеци, первое, что отмечают все — это то, что она всегда носила тараз.

— Она была творческим человеком, что отражалось и в ее одежде. В молодости, когда еще не носила тараз, Люсик все равно одевалась оригинально и отличалась этим.

Полноценно тараз она носила уже в последние годы — ранее это были творческие детали, модификации. Сначала это воспринималось неоднозначно — окружающие не считали это армянским национальным костюмом, ругались, оскорбляли. Но благодаря нашим этнологам, у нас были различные исследования, книги. Если б не Лусик Агулеци, таразы, может, так и остались бы в книгах, но она тщательно изучила работы и воплощала их в жизнь.

Армянский Кенац цар (прим. ред. — дерево, которое символично украшалось на Новый год) является примером того, как жить: опираясь на свои корни, дерево ветками тянется ввысь — так и мы должны опираться на свою историю, чтобы расти и процветать.

Лусик Агулеци была художником, об этом говорят очень мало. О чем эти картины, что они отражали?

— Ее картины — отражение самых разных чувств. Неважно, что она рисовала, гораздо важнее было, какие эмоции переживала в момент работы. Она любила рисовать на природе — могла один и тот же пейзаж запечатлеть в разные часы дня, наблюдая, как меняются цвета, настроение. Обожала путешествовать по Армении — была в разных регионах и приносила каждый раз в своих картинах букет.

Лусик рисовала в основном одним сеансом и доводила работы до совершенства много дней. Когда она ездила рисовать пейзажи, 3-4 картины заканчивала сразу.

Лусик Агулеци было присуще и рисовать в окружении людей — она с ними разговаривала, это ей не мешало. Вообще, когда она творила, ей ничего не могло помешать сконцентрироваться. Любила работать и ночью — в полной тишине.

А в каком стиле она рисовала?

— Ее, бывало, искусствоведы называли «армянским Ван Гогом», так как видели сходства в стиле. Она любила рисовать толстыми слоями, а в 90-е с этим были большие проблемы, так как завозилось не так много краски. Тогда местные мастера придумали способ делать ее из натуральных продуктов. После она уже работала только с красками, созданными специально для нее.

Лусик Агулеци зачастую называют «хранительницей времени». Какое время, период она сохранила?

— Она пыталась выделить нашу культуру, любя историю. Ценила прошлое, но, в то же время, думала очень современно. Была дальновидной: если все это не сохранить, то со временем нам будет нечего представлять. Благодаря Лусик и другим армянам, которые любили и были преданы своей культуре и истории, сегодня мы можем гордиться тем, что в каждой сфере имеем знаменитого представителя.

Все, что вы здесь видите — мы так жили, не было изначально и мысли создать музей. И как можете заметить, на предметах нет табличек с надписями, описанием, так как хотели сохранить именно быт, домашний уют. Мы пользовались всеми этими предметами и вещами ежедневно. Со временем кто ценил, тот ценил. Мы и раньше принимали гостей, но постепенно каждый посетитель приходил еще с кем-то — так наш дом стал музеем.

Лусик Агулеци вовлекала в творческий процесс практически любого. Даже если ты не хотел никак быть причастным, она могла попросить принести одно, отнести второе, и ты, желая того или нет, становился участником создания чего-то.

Какие есть комнаты у сегодняшнего дома-музея?

— После смерти Лусик Агулеци мы превратили дом в музей — он работает каждый день. Раньше, когда гости приходили, осматривались, у них оставалось желание переварить все увиденное, услышанное, поэтому беседы продолжались за столом с угощением. И мы решили сохранить эту традицию — открыли арт-кафе. У нас есть разные комнаты, где представлены предметы быта, оружия, одежда. И традиционная кухня тоже неотъемлемая часть любой культуры. Посетители насыщаются и национальными блюдами, и информацией.

Есть комнаты, которые остались в том же порядке, как мы жили, а есть те, которые прибавились. Наверху представлены атрибуты праздников. Изучая армянские обычаи, Лусик Агулеци изготовила множество предметов, о которых читала. Некоторые из них не использовались дома, но она их сделала, чтобы визуально люди могли видеть и знать, что у нас вот было такое. К примеру, мы привыкли украшать елку, но она каждый Новый год делала новый Кенац цар.

Сохранили ее личную комнату, есть помещения, где представлены тараз, украшения и так далее. Каждый уголок дышит армянским традиционным бытом.

Сегодня продолжаете собирать и сохранять исторические вещи, предметы быта?

— Да, конечно. Приобретаем те предметы, которых нет. У нас сложилась такая традиция: семейные ценности передают нашему музею в надежде, что мы здесь сохраним их.

Когда уже стало известно, что Лусик Агулеци приобретает армянские традиционные вещи, многие стали приносить свое имущество. Первым делом Лусик спрашивала, зачем вещь продается, так как считала, что семейные ценности можно продавать в трех случаях: ради здоровья, обучения детей или создания дома. Она пыталась переубедить людей не продавать, объясняла значимость. Но если не получалось, то приобретала, чтобы не потерять.