«Пусть угаснут все конфликты, а мы станем добрее друг к другу» — пост-панк группа «Черная Речка» впервые выступила в Армении
В конце ноября в Ереване впервые выступила одна из самых знаковых пост-панк команд — «Черная Речка».
Этот жанр возник в конце 70-х в Великобритании, как продолжение панк-рока, однако здесь отсутствует агрессия гитарных рифов, музыка более вдумчивая, порой тревожная. Вокал, как правило, отстраненный, а тексты пропитаны меланхолией.
Группа образовалась в 2013-м году в Кирове, позже часть коллектива переехала в Санкт-Петербург. За плечами «Черной Речки» многочисленные туры, полноценные студийные альбомы и EP, совместные треки с коллективами в диапазоне от «Комсомольска» до Bicycles for Afghanistan. Последний альбом на данный момент Chernaya Rechka — он вышел в начале лета 2023-го года на канадском лейбле Artoffact.
Состав:
• Игорь Рысев — гитара, вокал;
• Женя — бас-гитара;
• Ден — барабаны.
Мы встретились с участниками перед концертом в клубе MUHA и в рамках рубрики «Прослушка» поговорили о юности в Кирове, туре по Мексике и о том, что значит слово «баско».
Привет! Вы первый раз в Армении? Успели уже что-то посмотреть?
Игорь: Да, в Армении мы впервые. Нас поводили по местным барам, напоили Дуду.
Мы записываем интервью на Каскаде. Какие первые впечатления от страны?
Ден: В Питере уже снег, а здесь тепло. После того, как мы вылетели, часть рейсов отменили или перенесли из-за погодных условий. Поэтому мы рады переместиться в теплую атмосферу.
Вы родом из Кирова, как известно, столицы панк-хардкора. Да и в целом оттуда вышло много хороших команд. Вы часто там бываете?
Игорь: Денис по-прежнему там живет, но периодически перемещается в разные точки. Мы с Женей перебрались в Петербург в 2016-м году. Денис в какой-то момент тоже переезжал в Петербург на длительный период, и у нас было воссоединение на полгода.
Но, конечно, мы считаем, что родина группы — Киров. Там мы все познакомились, начали играть вместе, да и вообще заниматься музыкой. Наше почтение всем ребятам из Кирова, с кем мы были знакомы или общаемся до сих пор. С тех пор утекло много воды, всех разбросало по разным городам и странам. Но Киров — это наша база.
Как меняется Киров, в том числе андеграунд-сцена?
Ден: Я бы сказал, что сцена сейчас идет на спад. Осталось буквально несколько групп, которые реально проявляют активность. «Людоед», «Суперкозлы», конечно.
Игорь: Это тоже не новые группы — ребята занимались музыкой уже в тот момент, когда мы себя помним молодыми и активными. Вообще по молодежи сложно сейчас судить — как будто кировские группы немного выпали из поля зрения. Мне кажется, проблема в том, что потерялась коммуникация между городами. Несмотря на то, что интернет раньше был менее развит, во всей тусовке насчитывалось больше людей, c которыми можно было легко найти общий язык, организовать какой-нибудь концерт или выезд. В определенный момент, в индустрии появились деньги и люди стали ориентироваться на то, чтобы заработать, а не поехать в тур, который запросто мог выйти в ноль или даже в минус.
Мы изначально прокладывали себе путь таким образом, что могли погнать в тур, даже если попадем на деньги, заебемся, и пусть это был наш единственный отпуск за год. Нам важнее было показать себя, поиграть музыку в разных городах, познакомиться с единомышленниками, наладить ту коммуникацию, о которой я говорил. Не то, чтобы сейчас люди перестали заниматься музыкой — они перестали коммуницировать внутри сообщества.
Женя: Мне кажется, интернет был лучше, а не хуже. И все люди голодные до общения друг с другом, поэтому существовал такой буст для взаимодействия между городами — ездить с концертами, находить новые знакомства. Сейчас это уже не так актуально, как было раньше.
А в Кирове можно было получить пизды, если ты идешь такой красивый и с гитарой?
Игорь: Да, можно было и без гитары получить. И за такие вопросы можно *смеется*.
Когда и почему вы взяли музыкальные инструменты в руки?
Ден: У меня нет музыкального образования — в 14-15 лет я занимался барабанами буквально две недели, мы с начинающей блэк-метал группой замутили несколько репетиций, но на этом мое занятие ударными закончилось. Потом я стал увлекаться музыкой уже в осознанном возрасте — в 27 лет.
Мы собрались с чуваками и решили что-нибудь поиграть — нам было нехуй делать. Группа называлась Debauch — «Черная Речка» появилась позже. Играли заводной, веселый и разъебистый гаражный панк. Съездили в пару таких туров, что чуть не умерли, и потом переключились на пост-панк.
Женя: У меня началось в школе, с каких-то домашних групп — мы записывали всякую ерунду на кассетные магнитофоны. Потом появилась панк-хардкор тусовка. Там были небольшие искания себя. Это были локальные группы, которые выступали редко, и репетировали в гараже в Нововятске — это отдаленный район Кирова.
Затем я больше занимался диджеингом, но в какой-то момент докопался до Игоря, и мы решили попробовать поиграть вместе. Договорился со знакомой — она должна была сесть за барабаны, но затем слилась. Мы стали репетировать с Денисом — поняли, что нам вместе комфортно играть. Продолжаем заниматься этим уже 10 лет.
Игорь: У меня началось все с того, что мама принесла гитару с тремя струнами — неизвестно, где она ее взяла. Я очень хотел пойти в музыкалку, но меня туда не отправили, потому что не было денег. Непонятно было даже как эту гитару настраивать — жили без интернета. Потом я стал писать тексты для песен на известные мотивы. В общем, желание было большое, но как реализовать все это я понятия не имел.
Когда переехал в Киров из маленького военного городка, мы сделали первую группу с моим школьным другом — множество песен на фоне прослушивания русского рока. Тогда были популярны «Наше Радио» и Maximum. Ближе к институту я познакомился с хардкорщиками, панками и пошел на свой первый концерт. Это были группы Ricochet и Loa Loa.
Домашний мальчик, который пишет какие-то странные, залупные песни в стиле русского рока, приходит на панк-концерт, где вообще непонятно что происходит. Концерт проходил в маленьком клубе «Лыжник» — это было помещение при детском саде. Доехав в минус 30 до этого непонятного места, я увидел совершенно незнакомых мне людей, которые выглядели странно и обсуждали неизвестные мне темы. Оказывается, существовал абсолютно другой мир. Тогда я подумал, что нужно затусить с ними и переключиться на другую музыку, о которой до этого ничего не знал.
Мне накидали очень много разной музыки — эмо, хардкор. Потом меня позвали в пост-рок группу, сначала на перкуссию, детское пианино, металлофон. Мне это все не очень нравилось, хотелось что-нибудь посерьезнее. Придя однажды на репетицию, я сказал: «Чуваки, я буду у вас играть на басу». Так началась моя серьезная деятельность в музыке.
Затем с одним из участников этой группы, Женей-Микрофоном, мы сделали группу Gendarme, мы играли скримо, пост-метал. Там я уже самостоятельно писал всю музыку, почувствовал себя увереннее, успели съездить в несколько туров. В конце концов, мы познакомились с Женей (прим. ред. — бас-гитаристом «Черной Речки»), он мне постоянно говорил: «Давайте что-нибудь замутим». В итоге, уговорил меня, и мы поехали на репетицию. Женя позвал Дениса, c которым я не был знаком прежде. Мы сразу поняли, что у нас много общего и нам нравится проводить время вместе. Но музыкального опыта в той музыке, которую хотели играть, совершенно не было. Стал получаться гаражный панк в прямом смысле — сырой, грязный, кривой. Мы все это записали каким-то непонятным образом и поехали в тур с нашими друзьями — группой «Танцуйте! Это ограбление!» из города Балаково.
Это был переломный момент, когда мы прожили две недели в одной машине, проехали с десяток городов, попали в самые разные обстоятельства и условия. Что мы только не делали и как себя не вели. Приехали домой и поняли — все это классно, но хочется заниматься музыкой, которую мы поймем и полюбим. Женя пришел на одну из репетиций и предложил играть пост-панк. Женя закинул нам в чат разной музыки, я послушал: «Окей, можно попробовать». Так родился наш первый альбом «Сторона А, Сторона Б». Я считаю, что для нас это очень кайфовый старт, потому что у меня уже тогда было много наработок по текстам и рифам, которые я не понимал куда деть. А в «Черной Речке» удалось все это применить.
Изначально, группа должна была петь на английском языке, потому что мы позвали вышеупомянутого Женю-Микрофона, а он с текстами на русском не очень дружил. Мы пытались сделать пару песен, но Женя быстро принял решение о переезде в Петербург. Мы остались втроем. Я понял, что у меня нет других вариантов, кроме как петь самому. Так я стал вокалистом.
А тексты все твои?
Игорь: Да, в итоге все тексты мои. Когда Женя-Микрофон уехал, то я понял, что помимо музыки, мне теперь надо писать тексты. Я сразу осознал, что петь на английском не вариант для меня, к тому же тогда была такая волна, что группы стали отказываться от него в пользу русского языка.
Я приносил на репетиции какие-то тексты, а некоторые рождались прямо во время процесса, напевал что-то ради того, чтобы понять, как мы можем ритмически это складывать. Так они и остались — это было что-то вроде провидения. Приходишь, начинаешь играть, мурчишь себе под нос и получается текст. А какие-то тексты пишешь дома, трудишься над ними.
Когда выпустили наш первый альбом, мы сидели у Жени на кухне и, запостив его в разные музыкальные паблики, наблюдали как прибавляются лайки. Каждые 100 мы выпивали по рюмке водки. Когда их было уже 600 с лишним, мы поняли, что надо действовать дальше.
Игорь, в одном из интервью, ты говорил, что лучшее из того, что ты сочинил — песня «Праздник». Это изменилось после выхода последнего альбома или, может быть, с течением времени?
Игорь: Хороших песен становится больше, между которыми мне уже сложно выбирать. Но, да, эта одна из тех песен, которые я люблю. Оглядываясь назад, я все больше понимаю, что одна из самых любимых песен – «Радость», потому что она очень странная. Мы с ней долго страдали, прежде чем понять, как ее сыграть ритмически. Песня получилась интересная и необычная, в том числе мне нравится абсолютная минималистичность текста.
Давайте поговорим про последний альбом Chernaya Rechka. Он родился быстро или в муках?
Ден: Мы очень долго его делали, хотя демо-записи Игорь довольно быстро соорудил. Записывали пластинку дистанционно — мне скидывали демки, я забивал барабаны и отправлял их на согласование. Последний альбом полностью записан в Logic (прим. ред. — музыкальная программа). Мы отошли от канонов пост-панка и решили поэкспериментировать с электроникой.
Игорь: Первый альбом, который мы сделали удаленно «В этом северном, снежном, холодном краю» был записан вживую. Тогда мы должны были понять, получается или нет, насколько мы остаемся чувствительны друг к другу без возможности репетировать. Мы осознали, что это работает. И последний альбом — уже пик.
Для меня лучший пример того, как группы работают удаленно — это Portishead. Участники живут в разных городах и могут даже не встречаться, чтобы записать альбом. У них это получается, потому что музыканты чувствуют друг друга. У меня не было опасений относительно того, что может не получиться.
Ден: При этом последний альбом еще ни разу не сыгран живьем полностью.
Вам когда-нибудь становилось страшно от собственных текстов? Может быть вы видели пророчества спустя некоторое время?
Ден: 15 марта 2022 года стартовал наш тур по Мексике. После начала известных событий, мы очень быстро записали трек «Нiч», который выражал нашу позицию. Мы в какой-то степени переживали из-за того, что не сможем вылететь. Трек как раз должен был появиться в сети. Это была такая апогейная история, потому что никто не знал вообще, что происходит.
Женя: Мне не страшно от наших текстов. Они хорошие и цепляют. Чего там бояться?
Ден: «Этот мир разрушен, Я не знаю, как тебе сказать». Это наш первый трек.
Игорь: …и первый текст, который я как раз просто пробубнил. Он стал ключевым в том смысле, что когда ты начинаешь взрослеть, когда в мире происходит какой-то пиздец, приходит осознание того, что ты спел это просто по угару на репетиции. А в итоге это становится описанием жизни. Помню когда скинул парням демку песни «Страх» — тогда еще не было пандемии, не было войн, которые задевали бы нас или наших близких. Я помню, что это был просто текст по ощущениям.
А потом началась пандемия и текст приобрел какое-то новое звучание, затем произошло еще очень много негативных событий в российской политике, и песня опять зазвучала по-новому. От этого иногда становится не по себе. Понятно, что ты пропускаешь все через себя, но в моменте, когда ты это пишешь, конкретно об этом не думаешь. Когда мы ее записали и скинули финальную версию в чат, все почувствовали, что от этой песни идет какой-то тяжелый холодок — она получилась чересчур мрачная. Я ее до сих пор такой считаю.
Вы уже упомянули, что в марте 2022-го года у вас тур по Мексике. Как это было?
Игорь: У нас есть старые друзья из Москвы — пост-метал группа Reka, они съездили в Мексику и позже помогли организовать нам тур, сведя нас с Егором, который издавна занимался афишами для панк-концертов и продолжительное время жил там. Егор сделал нам тур от начала и до конца.
Мы ездили совместно с мексиканской группой Satellite Sorder — у нас было 11 дней и 9 городов, мы побывали во многих штатах. Первый раз в жизни у нас был тур-менеджер — то есть человек, который полностью отвечал за все, что с нами происходит.
Проблем с криминалом не было в Мексике?
Женя: Был криминальный, очень большой таракан в одном из отелей. Мы бегали за ним полчаса, пытались поймать. Потом устали, но так и не смогли уснуть. Мы знали, что в комнате есть кто-то криминальный.
Игорь: Это было в городе Гвадалахара, когда мы заселились в очень аутентичный мексиканский отель, мы обнаружили в душе огромного таракана. При том, Гвадалахара действительно очень криминальный город, как нам говорили ребята, и особо не отпускали нас куда-либо. После истории, что там пырнули ножом барабанщика группы, которую они привозили до этого, мы гуляли по центру очень аккуратно.
Мы ехали потусоваться, посмотреть страну, а в итоге оказалось, что нам еще нужно хорошо играть концерты. Очень скоро выяснилось, что мы будем выступать при полных залах — для нас это стало неожиданностью. Если в первом городе, Морелии, пришло не очень много народа, то в Гвадалахаре был огромный зал, набитый под завязку.
Ден: После этого концерта мы стояли на мерче и продали больше ста футболок. Практически все гости после гига хотят сфоткаться, поговорить. С российскими турами это никак нельзя сопоставить.
Игорь: Мы выходили на сцену и видели, что люди пришли с интересом. Сыграло свою роль и то, что мы сделали песню на испанском и многие ее орали. Это было приятно. Песня называлась La Mirada, что в переводе значит «Взгляд».
А вообще все происходило так. Мы приезжали в город, выгружали аппарат, ставили его в клуб, играли концерт, загружали аппарат обратно в машину, ехали в гостиницу или к кому-то на вписку, выгружали аппарат, чтобы его не украли из тачки, тусовались до потери пульса, спали 2-3 часа, вставали, загружали аппарат в машину, после этого мы везли все это в новый город. И так каждый день, до бесконечности.
А какие были расстояния между городами?
Женя: Самый долгий переезд был 15 часов. Мы ехали по серпантину, вдруг сзади полицейская мигалка, а нигде нельзя остановиться. Эта трасса вела на север, в США — по ней пролегал маршрут мигрантов. В какой-то момент мы останавливаемся, думаем, что сейчас нас начнут досматривать. Первым вышел Игорь со своим грустным лицом. Копы посмотрели на него, на наши российские паспорта, и отпустили.
А вообще у нас историй хватит на миллион лет, потому что мы проехали множество городов и познакомились с огромным количеством людей, c которыми по-прежнему общаемся. Мы подружились с группой Satellite Sorder, c которой разделили этот тур, в следующем году у нас выходит совместная песня. Они приняли нас у себя дома как родных. Мы бы вернулись с огромным удовольствием — страна произвела на нас огромное впечатление.
Ден: Один из пиковых моментов был в Монтеррее. Я хотел сделать себе татуировку в Мексике. Какую-то ассоциативную, которая отражала бы текущую обстановку и внутренние переживания. Наш тур был настолько жестко выстроен, что у нас не хватало времени заехать в тату-салон. В итоге, мы просто тусуемся на вписке после концерта, выпили уже две полторашки мескаля. На часах было шесть утра, и я решил, что немедленно хочу себе татуировку. Хозяйка этой хаты оказалась татуировщицей, и она не бухала.
Игорь: Все были абсолютно в неадеквате. Мы подходили к Денису и спрашивали: «Ты это действительно сделаешь?». Мексиканцы, которые с нами тусовались, говорили: «Остановите вашего друга, это же какое-то безумие, он же опомнится с утра!». Но Денис был уверен в своем решении. Мы положили его на кушетку и очень быстро нашли ту татуировку, которую нужно набить. Журавлик с обложки сингла «Нiч», который мы выпустили аккурат перед выездом в Мексику.
Ден: Все это было очень эмоционально. Мы даже включили музыку наших друзей из Киева. После этого поднялись на крышу дома, весь город окружен горами, был рассвет и слезы на глазах.
Как началось ваше сотрудничество с канадским лейблом Artoffact?
Игорь: Витя, вокалист группы Ploho, посоветовал мне написать напрямую на лейбл, c которым они сотрудничают. Мы отправили письмо, они ответили, в течение полугода обсуждали какие у нас будут отношения — и в итоге подписались.
Какая польза от лейбла лично для вас?
Игорь: Изначально мы ориентировались на то, что у нас нет достаточных ресурсов и энергии заниматься продвижением за рубежом. У нас с ними есть территориальные ограничения по взаимодействию — они не лезут в наши дела в России. Для нас это был темный лес, как все устроено, к кому обращаться, куда писать. Нам хотелось заиметь поддержку какого-то весомого лейбла за рубежом и попасть на post-punk.com.
Хорошо ли канадский лейбл связан c Европой и планируете ли вы европейский тур?
Игорь: Да, у них есть связи с букинг-агентствами, поэтому они могут просто нас порекомендовать. У нас с парнями идея фикс — поехать в тур в Японию. Но когда мы переписывались об этом с руководителем лейбла, он сказал: «Чуваки, ориентируйтесь, пожалуйста, на Европу».
В планах выпуск релизов, которые подошли бы для европейских гастролей. Они еще не вышли, поэтому ехать сейчас нам кажется нецелесообразным. Нужно дождаться правильного момента.
Давайте на минуту представим, что вы не группа «Черная Речка», а группа «Мрачная Ванга». Что нас ждет в новом году?
Женя: Пусть угаснут все конфликты, а мы станем добрее друг к другу.
Последний вопрос — есть ли какие-нибудь слова, которые употребляются только в Кирове?
Игорь: Баско. Это значит клево, классно.
А еще у нас ватрушки бывают только с картошкой, никакого творога.
Фото: Ольга Волкова и архив группы «Черная Речка»
Читайте также:
• «Я ползала и читала рэп». Александра Кутман — группа KUTMAN, ex-The Jack Wood, ex-Pussy Riot
• «От фанка и джаза до рока и метала» — группа Tabule
• «Мы не думаем, что спасем мир» — нойз-рок группа «Davachanner»
• «Верим, что создаем сильную в духовном смысле музыку» — группа VANAKAN
• Группа «Спасибо» о прошедшем туре, дуэте Jesss, планах на будущее и собаках
• Барабанщик Anacondaz и Noize MC Евгений Стадниченко о гастролях, алкоголе и запрете на въезд в Россию• «Музыка для нас образ жизни» — армянская регги-ска группа Puzzlny
